немного подождать — за ним должны были спуститься. Едва он успел осмотреться, как перед ним возник стройный мужчина лет сорока. Это был сам Макинтош, ответственный за программу, которую представители «Mosampino» сдержанно окрестили «103» — по номеру этажа.

Они направились к лифту, доступ к которому для посетителей был закрыт.

— Вы не поверите своим глазам, — произнес Макинтош, когда они оказались одни в лифте.

Зазвучала экспериментальная музыка с очень сильным металлическим оттенком. Дженкинс предпочел бы «Rolling Stones» или Мадонну. В этой кабинке, которая казалась меньше обычного лифта, он чувствовал себя немного подавленным. На индикаторе высвечивались номера этажей. Они проехали пятьдесят восьмой этаж, и вдруг лифт остановился. Слабая лампочка освещала желтоватым светом лица мужчин.

— Не волнуйтесь, — сказал Макинтош, — это в целях безопасности. Мы специально установили этот лифт в угловой части здания, где он не был предусмотрен. Мы вынуждены останавливаться на пол пути, чтобы предотвратить перенапряжение тросов. Нет никакой опасности, через несколько секунд мы поедем дальше. Все хорошо.

Действительно, кабинка снова осветилась, и Дженкинс почувствовал под ногами вибрацию трогающегося лифта. Он глубоко вдохнул и заметил, что его лоб покрылся испариной.

— Вот мы и прибыли, — объявил руководитель программы «103». — Добро пожаловать в будущее!

Они прошли по прозрачному переходу, который вывел их прямо на площадку сто третьего этажа, равную по размеру двум теннисным кортам. Свет был таким ярким, что Дженкинсу пришлось достать свои очки от солнца. Надев их, он не смог удержаться от удивленного «боже мой!».

Перед ним расстилалось самое настоящее поле. Бескрайнее неземное поле пшеницы, растущее словно из ниоткуда. Поле абсолютно красной пшеницы, неестественно красной.

— Боже мой! — повторил Дженкинс. — Но что это такое?

— Я же вам говорил, что зрелище будет уникальным! — вскричал Макинтош, гордый произведенным впечатлением.

— Но почему она красная?

— Вам не знакомо такое явление, как обман зрения, Билл? Вы сейчас поймете. Со всеми этими самолетами, которые болтаются в небе, словно шпионы, с этими фотоаппаратами, с постоянно совершенствующимися объективами мы вынуждены быть очень осторожными и предусмотрительными. Пшеница не должна была напоминать пшеницу.

— Понятно. Но как у вас возникла идея вырастить пшеницу красного цвета?

— А она не красная, Билл. Это оптическая иллюзия.

— Оптическая иллюзия?

— Точно. Мы нашли это решение благодаря фильму «Танцы с волками».

— И что тут будут делать волки? — спросил Дженкинс с некоторым волнением, чувствуя, что присутствует при рождении великого чуда.

— Вы видели фильм? Он снимался на Западе ранней весной. А по фильму действие происходило ранней осенью. Поля пшеницы в кадре должны были быть цвета охры, а в действительности они были зелеными.

— И что?

— У режиссера возникла гениальная идея. Он покрасил пшеницу, чтобы она выглядела спелой.

— Покрасил?

— Вот именно. Мы сделали то же самое. Но мы покрасили ее не для того, чтобы придать ей спелый вид, а для того, чтобы она была неузнаваема. Издалека наше поле кажется чем-то вроде красного ковра. Впрочем, эта красная дорожка развернута в вашу честь, дорогой Дженкинс.

Дженкинс улыбнулся.

— Это… Я слегка запутался. Речь идет о генетически модифицированных организмах?

— Это не просто генетически модифицированная пшеница. Это ГМО-ЮЗ. Вот как она называется на самом деле. Она имеет антитела против всех возможных болезней: грибков, жучков и всего прочего. Ее зерно словно компьютер, защищенный от всех вирусов. Вы выращиваете эту пшеницу, и ее колосья становятся настоящей крепостью, в которую нельзя проникнуть, которую нельзя атаковать, но вполне можно есть.

Билл кивнул.

— Во всем остальном она напоминает обычную пшеницу?

— Ее семена тщательно упаковываются для хранения, словно лекарства. Впрочем, зерна обычной пшеницы хранятся точно так же. Меняется только цвет упаковки. Я не удивлю вас, сказав, что у семян ГМО-ЮЗ красная упаковка.

Билл Дженкинс ознакомился с записями своего собеседника о проделанной работе. Они касались урожая, цены муки, закупочных цен на семена.

— А санитарные исследования, научные аргументы?

— Вы, как и я, читаете газеты. Некое утверждение является научной истиной, если так думает большинство ученых на данный момент. Сегодня наши ученые утверждают, что ГМО — это благо для человечества. В Европе они утверждают обратное.

— Я знаю. Най нужно найти там поддержку — и место для исследований, такое же недоступное, как сто третий этаж, чтобы проводить эксперименты на природе.

— Это ваша работа, Дженкинс. Мы занимаемся биологическими и агрономическими разработками. А вам предстоит воплотить их в реальность.

— Я пока не нашел хороший лифт, но уже ищу вход! — пошутил молодой лоббист агрохимической фирмы.

— Определенно ясно одно: наш урожай исключителен, а устойчивость растений уникальна.

— Я в этом убежден. Осталось убедить остальной мир!

— Если дирекция доверяет вам, значит, у нее есть на это причины, — игриво произнес Макинтош, приглашая своего гостя пройтись по красному полю.

Когда они шли между колосьев, Дженкинс поинтересовался, кто занимался покраской.

— Главный декоратор «Танцев с волками», — как ни в чем не бывало, ответил Макинтош. — Мы уверены в секретности. Кевин Костнер не был поставлен в известность. Иначе он был бы способен снять версию «Танцы с ГМО»! Видели бы вы это зрелище! Пришел парень с двумя огромными пульверизаторами на спине и покрасил все — даже стены. Это было настоящее зрелище!

— Вы уверены, что утечки информации не будет?

— Мы постоянно получаем из Франции сообщения о выходках банд, которые считают своим долгом уничтожение исследовательских работ под предлогом, что им не нравятся ГМО. Мы не можем позволить себе подобный риск — иметь под боком типов, которые так и норовят разграбить наши экспериментальные поля. До сих пор еще никто не пробрался сюда с намерением все уничтожить.

— Браво! Стратегия действительно эффективная. Но рано или поздно мы должны выйти из тени.

— Да. У нас все готово. Нужно только завоевать Европу — старую и новую.

— Я знаю. Но самое сложное — начать. Дальше все пойдет по накатанной.

— Не медлите. Дирекция недовольна тем, что приходится финансировать исследования и разработки, которые не находят поддержки в массах.

Дженкинс молча кивнул. Макинтош проводил его до лифта и на прощание сказал:

— Ничего не бойтесь. При спуске он не останавливается на пол пути. Он мчится!

— Как и я, — сказал Дженкинс.

— Правильно, Билл. Мчитесь. Америка и «Mosampino» смотрят на вас!

Оказавшись на улице, Дженкинс снова посмотрел вверх, на крышу «Sears Tower». Все его мысли занимало только одно — оптическая иллюзия.