часок или больше, с сожалением посмотрел на потемневшее вечернее море — купание сняло бы усталость, но они должны были еще найти сержанта Биленко. Правда, долго искать его не пришлось — шофер подвез их к нарядному, сложенному из песчаника домику. Биленко пригласил офицеров в беседку, пошептался с женой, та побежала в летнюю кухню, а сержант налил всем по стакану холодной воды и, глядя, как жадно пьют, сказал не без гордости:
— Нашел. Этот Манжула снял комнату здесь неподалеку, у Григория Ахремовича Граба. Позавчера.
«На следующий день после возвращения в Одессу, — отметил про себя Хаблак. — Спешил».
—
Ведите нас, сержант, к Грабу, — распорядился он.
—
Но, — предложил Биленко не очень решительно, — сейчас жена сообразит ужин. Проголодались же…
—
Не пропадет твой ужин, — заверил Волошин. — Пока жена соображает, дело сделаем.
Григорий Ахремович Граб, человек пожилой и рабочий, судя по мозолистым рукам и продубленному ветрами и солнцем морщинистому лицу — это было видно даже в сумерках, — сидел на лавочке возле ворот и грыз семечки. Вероятно, сержант предупредил его, что возможны визитеры, потому что нисколько не удивился
их
приходу, лишь подвинулся, освобождая место, и предложил гостям семечки.
Хаблак отказался, а Волошин взял пол горсти, бросил семечки в рот и выплюнул шелуху подальше от скамейки, чтоб не сорить возле усадьбы. Видно, хозяину понравилось это, он улыбнулся и сам начал разговор:
—
Жаль человека, неплохой был мужик — Манжула, мой постоялец то есть, не жадный и побеседовать мог»
—
Но ведь знали вы его только два дня, — усомнился Хаблак.
—
Человека и за полдня раскусить можно, — безапелляционно возразил Граб. — А то и за час. Я к ним, дачникам, уже привык, с первого взгляда распознать могу.
—
Неужели? — не поверил Волошин.
— Да, с первого взгляда, — продолжал Граб. — Все оно, выходит, в компоненте. Я ему цену за комнату и гляжу, как он на это… Сразу человека видно.
—
И сколько же ты с него слупил? — без церемоний поинтересовался Биленко.
—
В меру, сержант, без запроса.
—
Знаем вас, без запроса…
—
Зелененькая, разве много?
—
Зелененькая — это еще по-божески. И он не торговался.
—
Я же говорю: сразу человека видно — вперед заплатил.
—
Манжулины вещи у вас? — спросил Волошин.
—
В комнате, куда же денутся!
—
Сержант, — приказал Хаблак, — организуйте понятых.
Биленко пошел к соседней усадьбе, а майор спросил.
—
Значит, Манжула приехал к вам позавчера?
—
Утром.
—
Кто-то рекомендовал его вам?
—
Для чего? Приехал на такси, остановился возле магазина, интересуется, не сдает ли кто-нибудь комнату. Я и подвернулся. Пожалуйста, говорю, ежели понравится… На такси и подъехали, комната ему подошла, вытащил чемодан и остался.
—
Номер такси запомнили? — на всякий случай ввернул Волошин.
—
Зачем нам? Обычное такси, одесское и с шашечками. Как все…
—
Говорите, Манжула вам понравился?
—
А что? Он — коньяк, я — закусь. Посидели немного…
—
Рассказывал что-то
о
себе?
—
Конечно. Где работает, как живет.
—
Где же?
—
А на Одесском машиностроительном. Снабженцем, С женой разошелся, живет не тужит. Зарабатывает хорошо, сам себе хозяин.
—
Никто к нему не приходил?
—
Не видел.
—
Паспорт показывал?
—
А как же, у нас порядок. Я его в сельсовете должен был прописать, не успел только. А так — чин чином.
—
Как же он питался?
—
Яйца у нас есть, молоко у соседки. Творог также, овощи, фрукты… На завтрак яичницу жарил, а обедать в рабочей столовой можно.
—
Не заметили за Манжулой ничего такого? — Хаблак щелкнул пальцами. — Не таился ли он?
— А чего скрываться? На пляж ходил… Что ж дачнику делать-то?
Вернулся сержант с понятыми.
В комнату Манжулы можно было попасть просто из сада, сама комната оказалась неплохо обставленной: кровать, диван, стол и гардероб, шерстяная дорожка у кровати.
—
Вот тут… — открыл хозяин дверцы зеркального шкафа.
Чемодан лежал внизу, прекрасный желтый чемодан с ремнями и блестящими замками, а на плечиках висел вельветовый костюм, также недешевый, как определил Хаблак по ярлыку, японского производства.
Этот Манжула и в самом деле был пижон: то белые джинсы и пиджак от хорошего портного, теперь вельветовый костюм пепельного цвета, за такими гоняются поклонники моды. И галстук рядом, не очень пестрый и вызывающий, в каких красуются молодчики с Дерибасовской или Крещатика, а в спокойных тонах с зеленоватым отливом, как раз под пепельный костюм.
Волошин положил чемодан на стол и открыл его. Вынул несколько пар белого трикотажного белья, рубашки, электробритву, полотенца и несессер черной кожи, затем несколько книжек и журналов — «Огонек», «Человек и закон», «Вокруг света». Особой оригинальностью вкусов Манжула не отличался.
Составили акт. Осмотр вещей Манжулы почти ничего не дал, лишь некоторые штрихи, проливающие свет на характер и увлечений потерпевшего.
Хаблак поинтересовался у хозяина:
—
Когда сегодня встал Манжула?
—
Дачники… — ответил Граб не очень почтительно. — Им что, горит? Вылеживаются…
—
Когда же?
—
В девять или немного раньше.
—
И сразу на море?
—
Позавтракал.
—
Что-то готовил?
—
Нет. Говорит: яичница и дома надоела, выпил молока, творогу хозяйка принесла. Это точно: нет лучшей еды, чем свежий творог.
—
А потом — на пляж?
—
Выходит, да.
—
Не видели, никто не ожидал Манжулу на улице?
Вы читаете Взрыв
