Амисия пребывала в какой-то лиловой дымке между сном и явью. То ей мерещились всполохи страсти в объятиях сильных рук, то эти грезы прогонял шум падающей воды. Повернувшись на бок, она ощутила под щекой сукно своего плаща, который Гален свернул валиком и подложил ей под голову, прежде чем лечь рядом и укрыть их обоих своим широким плащом. Амисия с трудом подняла отяжелевшие веки, но Галена подле нее не было. Зато до ее слуха донесся незнакомый шепот:

— Кто же она такая?

— Резонный вопрос, Уолтер. — Амисия сразу узнала тихий, смеющийся голос: он принадлежал ее знакомцу по имени Карл. — Ты ходил на разведку, когда сюда явилась обожательница нашего «главаря».

— Главаря?

Амисия вся обратилась в слух, но не потому, что это слово прозвучало громче других, а оттого, что в нем сквозило неприкрытое изумление. Что же здесь такого? Ведь Карл не стал отнекиваться, когда она при первой встрече признала в них разбойников. Почему же их третий спутник так удивился? Или он счел, что не подобает называть «главарем» вершителя справедливости? Амисия замерла, чтобы не выдать себя и узнать еще что-нибудь интересное из чужого разговора.

Что же до Галена, он поднялся на рассвете и вот уже битый час не мог отвести глаз от спящей девушки. Когда ее брови едва заметно дрогнули, омрачив безмятежное чело, он понял, что она проснулась. Он поспешно встал между двумя собеседниками и указал пальцем на застывшую фигуру, слишком неподвижную, чтобы при взгляде на нее можно было обмануться. Заглушая в себе чувство вины за то, что вовлекает в обман впечатлительного юношу, Гален одними губами приказал своему оруженосцу помалкивать.

Уолтер с озадаченным видом кивнул. Пламя костра отбрасывало красноватый отсвет на его соломенные волосы, спадающие до плеч, и совсем юное широкоскулое лицо. Он боготворил своего лорда и беспрекословно подчинялся любому его приказу. И все же он недоумевал: как можно не распознать по благородным чертам и гордой осанке лорда Галена, что это знатный господин, а не презренный грабитель?

Гален опустился на колени подле хрупкой красавицы — на то самое место, где он провел бессонную ночь, не в силах отрешиться от доступной близости той, которая совсем недавно готова была отдаться в его власть. Направив свои мысли в более безопасное русло, он отметил, что занимается рассвет и девушке пора отправляться восвояси.

— Амисия, — тихонько позвал он.

В устах Галена ее имя звучало сладостной музыкой. Повернувшись на бок, она приподнялась на локте и обнаружила, что герой ее сновидений склонился прямо над ней. На нее безумной волной нахлынули воспоминания об их кратких объятиях. Мир сомкнулся: в нем остались только они вдвоем.

В глубине ее глаз Гален прочел эти образы; когда свежие, как персик, губы с тихим вздохом разомкнулись, он медленно приблизил к ней свое лицо, и только смешок Карла заставил его отстраниться. Кровь прилила к его щекам. Боже праведный, он покраснел, словно желторотый юнец!

— Прошу к столу, на завтрак подана жареная куропатка.

За этой чопорной фразой Амисия угадала нежнейшую ласку, а зеленые искры его глаз обрели над ней странную власть. Гален поднялся на ноги и хотел помочь Амисии встать с земляного пола, но она так посмотрела на его протянутую руку, что выдала себя с головой: ей не терпелось, чтобы эта рука снова обвила ее стан. Стиснув зубы, Гален сделал вид, будто не заметил этого неуместного призывного взгляда. Благодарение небесам, сказал он себе, что она сидит спиной к его спутникам и они не видят, как подернулись поволокой ее глаза, губы раскрылись для поцелуя, а спутанные со сна волосы упали на лицо. Разумеется, ей ничто не угрожало в обществе счастливого в браке Карла и юного Уолтера — просто Гален ни с кем не хотел делиться этим видением.

Амисия опомнилась. Деревенские девушки в семнадцать лет не теряют голову при виде мужчины, пусть даже такого плечистого, сильного, зеленоглазого. С вымученной улыбкой она положила негнущуюся ладонь на тонкое сукно его рукава и сделала вид, что ей все нипочем. И это оказалось весьма кстати, когда она поднялась на ноги и поймала на себе любопытные взгляды двух пар глаз.

Гален почти физически чувствовал ее восхищение. Все знакомые ему женщины умело скрывали свой интерес под маской светской беседы и многозначительных улыбок — они рассчитывали таким способом навечно заманить его в любовные сети. Амисия же была слишком наивна, чтобы оценить степень собственной привлекательности и опасность вспыхнувшего чувства. Галена удерживало только знание истинного положения вещей, но его самообладание не было безграничным.

— Скоро начнется дневной прилив. — Чтобы отвести от себя взгляд девушки, Гален указал рукой на выход из пещеры, за которым в струях водопада играли первые лучи солнца.

Амисия закусила губу, проклиная себя за пренебрежение обязательствами, которые приняла на себя перед своими невольными сообщниками в замке. Ведь она обещала Келде вернуться как можно скорее, чтобы не навлечь на подругу ярость Гилфрея.

Необходимо было пробраться в замок, пока ее не хватились. Но как? Почему она не подумала раньше, что скажет Галену, если он снова станет предлагать ее проводить — до хижины на краю деревни, будь она неладна! Силы небесные, кто ее тянул за язык? Вчера ей удалось уйти от ответа; второй раз будет не отвертеться.

Амисия смотрела прямо перед собой, но Гален догадался, что ее гложет, и решил прийти ей на помощь.

— Как ты и говорила, барон и его отряд перебрались через пролив на лодках, когда забрезжил рассвет. — На лице девушки отразился такой ужас, что Гален упрекнул себя за столь неуклюжее начало. Он покачал головой и пояснил, к чему ведет речь. — Мы следили из укрытия, как они пробирались сперва в аббатство, а потом в деревню. Согласись, это означает, что тебе небезопасно там появляться.

Амисия согласно кивнула, еще не зная, куда он клонит. То ли он подразумевал, что женщине не пристало расхаживать одной (только слабоумная пустилась бы в путь по той же дороге, что и отряд грубых мужланов), то ли предупреждал, что она может угодить в руки барона. Но ведь она и не собиралась идти к деревне. Ее путь лежал как раз в противоположном направлении — но как при этом усыпить бдительность Галена?

— Когда ты подкрепишься, я тебя провожу…

— Нет! — Амисия представила, какой опасности — причем совершенно напрасной — подвергается он