Ральф поднял руку.

– Не надо, пожалуйста. Он задал хороший вопрос. Том, я легко и охотно могу отчитаться за каждый доллар. Я адвокат, и налоговое управление знает, где искать сведения о моих доходах, если ему это понадобится. Сомневаюсь, что Джонсон может сказать о себе то же самое. Я знаю, что он не отказывается от арабских денег. Им по вкусу его антисемитизм.

– Я сейчас не веду предвыборную агитацию в пользу Джонсона, хотя вскоре и собираюсь этим заняться. Но сегодня не тот день и я не хочу говорить о Джиме Джонсоне.

– Хорошо, Том. Почему бы тебе не присесть, и мы поговорили бы о чем-нибудь еще.

– Честно говоря, мистер Маккензи, мне ни о чем не хочется с вами разговаривать, – ответил Том и остался стоять.

– Возможно, тебе будет интересно узнать вот что. Час назад был найден водитель той машины, что врезалась тогда в людей, присутствовавших на собрании клана.

Лаура вздрогнула, Том подался вперед.

– Кто? Кто он? – воскликнул он.

– Какой-то фанатик, такой же одержимый, как и члены клана, только находящийся на другом конце политического спектра. В остальном разницы почти никакой.

Том пропустил это замечание мимо ушей.

– Как его зовут?

– Это ты узнаешь из газет, – уклонился от ответа Маккензи. – Я просто подумал, ты вздохнешь с облегчением, узнав, что он предстанет перед судом.

– Я бы вздохнул с облегчением, узнав, что его повесили.

– В Америке так не делается. Состоится суд, и если его признают виновным, он понесет заслуженное наказание.

– Чушь! Хотел бы я добраться до него. Я бы ему показал. Хотите знать, что бы я с ним сделал?

– Не слишком.

Когда же это кончится? Лаура переводила умоляющий взгляд с одного на другого.

– Мне бы хотелось поговорить с тобой, – сказал Ральф. – Думаю, я смог бы помочь тебе, если бы ты мне позволил.

– Не нуждаюсь я ни в вашей помощи, ни в ваших разговорах, особенно тех, которые вы ведете со мной. Все, чего вы добиваетесь, – это чтобы я сблизился с теми… теми людьми. Меня удивляет, с чего это вы такой большой друг евреев. У вас, наверное, есть и друзья негры?

– Ты прав, есть.

Последовало молчание. Лаура видела, что оба хотели бы положить конец разговору, который зашел в тупик. Том первым нарушил молчание.

– Полагаю, на сегодня достаточно. Я ухожу.

– Мне искренне жаль, что ты потерял отца, Том, правда, – предпринял еще одну попытку Маккензи. – Мой умер, хотя и не такой страшной смертью, когда я был немногим старше тебя. Может, когда-нибудь, когда ты будешь в другом настроении, мы сможем поговорить об этом.

– Нет, давайте не будем обманывать самих себя. Можете считать меня невежливым, мистер Маккензи, но лицемерить я не буду. Я никогда и ни о чем не захочу разговаривать с вами и с Кроуфильдами тоже. Можете передать им это.

«Он не станет хлопать дверью, – мелькнула у Лауры неуместная мысль. – Бэд постоянно напоминал ему об этом. Бэд ненавидел, когда хлопали дверьми».

– Мне очень жаль, – обратился к ней Ральф. – Я пришел с намерением подбодрить вас, а вместо этого все осложнил.

– Да нет, он все последние дни такой. Он и до смерти Бэда был таким, но Бэд успокаивающе на него действовал. Они постоянно были вместе. Все дело в Кроуфильдах и ни в чем больше.

– Но они никуда не исчезнут, Лаура.

– Я знаю. – Кровные узы. Они могут быть проклятием или благословением, но они сохраняются до тех пор, пока обе стороны не захотят разорвать их. А Кроуфильды не хотели. «И я бы не захотела, – подумала Лаура, – будь я на их месте».

– Интересно, что бы он чувствовал, если бы они не были евреями, – задумчиво проговорил Маккензи.

– Уверена, он все равно не захотел бы уехать из нашего дома. Но тогда, возможно, он проявлял бы больше любопытства, может, даже захотел бы поближе познакомиться с ними после того как оправился бы от первого потрясения.

Было видно, что Ральф обеспокоен. Он задумчиво хмурился, о чем-то размышляя. Сложив вместе кончики пальцев и поджав губы, кивал в ответ на какие-то свои мысли. Наконец снова заговорил:

– Они полны решимости увидеть Тома, чтобы все как-то уладить. Я думаю, я даже уверен, что они будут звонить и писать. А в один прекрасный день просто приедут и позвонят в вашу дверь, как я сегодня. И можете не сомневаться, что в этом случае всем будет очень неприятно.

– Том скоро вернется в колледж.

– Они и туда поедут, им это даже удобнее, ближе.

– Может, нам все-таки придется уехать в Патагонию, – с горечью ответила Лаура.

– Нет, – запротестовал Ральф и задумчиво добавил: – По-моему, вам стоит устроить еще одну встречу. На этот раз пусть они приедут к вам. Вы же сказали, что будете рады видеть их у себя.

– Я сказала не подумав. Вы можете представить, чтобы Том был рад их визиту?

– Нет, конечно, но он разумный молодой человек. Думаю, если вы объясните ему, что один заранее обусловленный визит лучше, чем бесконечные неожиданные наезды, он с этим согласится. Он будет с ними холодно вежлив, но катастрофы я не предвижу. Присутствие Тимми и Холли сыграет свою роль. Отвлечет внимание.

С некоторым колебанием Лаура согласилась, что попытаться стоит.

– Если же и эта попытка закончится полным провалом, – привел еще один аргумент Маккензи, – тогда они, по крайней мере, на некоторое время оставят вас в покое. – И, покачав головой, закончил: – Но Маргарет… на нее жалко смотреть.

Лаура в отчаянии потрясла в воздухе кулаками.

– Ох, добраться бы мне до того, кто перепутал наших детей, – но тут ей в голову пришла другая мысль. – Хорошо, я приглашу их в воскресенье к ленчу. Вы тоже придете?

Ральф встал, собираясь уходить.

– Нет, Лаура, я пас. Как вы сами только что убедились, пытаться нам с Томом найти общий язык все равно что пытаться смешать воду с маслом. Для нас всех будет лучше, если я не приду. Желаю удачи.

Она открыла переднюю дверь. Улыбнувшись, он повернулся и стал спускаться вниз по ступенькам.

Лаура наблюдала, как его машина достигла конца подъездной дорожки и выехала на шоссе. «Я пас». Навсегда? Окончательно? Ею овладело печальное чувство – чувство потери. Конечно, мысль о «потере» была абсурдной. Нельзя потерять то, что тебе не принадлежит. Это было как разглядывание витрин в магазинах: ты восхищаешься тем, что видишь, испытываешь смутное желание приобрести ту или иную вещь, но понимая, что это тебе недоступно, проходишь дальше.

И все же чувство потери не проходило.

Вскоре после ухода Ральфа вернулся Том, обливавшийся потом в своем темном костюме и галстуке.

– Итак, он, наконец, ушел. Я уж подумал, что он собирается переселиться к нам.

– Не надо, Том. Не надо ехидничать. Какой тебе от этого прок? Если только тебе не доставляет удовольствия усугублять наше несчастье.

– Этот парень ведет свою игру. Я видел, как он смотрел на тебя.

– А вот это грязный и некрасивый выпад. После похорон твоего отца не прошло и недели. Неужели ты действительно думаешь, что порядочный человек пришел бы сюда с подобными мыслями, даже если предположить, что он меня интересует. А это, – горячо добавила Лаура, – не так.

– Надеюсь, что не так, – проворчал Том.