Габриэла, она вернулась домой. Живой человек, девушка, дочь. Сидит на кровати Лоры. Живая Габриэла, а не имя, которое старались не упоминать. Не фотография, не рисунок, не пустая комната на чердаке с детскими вещами. Она здесь. Рядом. Габриэла.
— Нужно сообщить Алеку о твоем приезде.
— Нет, не надо, — возразила Габриэла. — Он только переполошится, а повода для беспокойства нет. Ева сказала, что он приедет за тобой, так что давай устроим ему сюрприз. Он ведь будет здесь через несколько дней. Незачем говорить ему раньше времени.
— Разве тебе не нужно возвращаться в Америку?
— Нет, не нужно.
— Но… Какие у тебя планы?
— В принципе, хочу остаться в Англии.
— Вот здорово. Лучше не бывает. И Алек… Ты не представляешь, как он по тебе скучал, Габриэла. Я знаю, что ему тебя очень не хватало.
— Да. — Габриэла слезла с кровати и встала спиной к Лоре, глядя в окно. — Райский уголок. Пальмы растут. Будто я снова в Вест-Индии. — Она повернула голову, увидела Люси в корзине. — Это твоя собачка? — Она опустилась на корточки рядом с Люси.
— Да. Только приболела она что-то. Ночью ее тошнило. К счастью, она меня разбудила, и я успела ее вовремя вынести в сад. Наверно, что-то съела. Зовут Люси.
Наблюдая за Габриэлой, Лора наконец-то поняла, что ее подсознательно смущало.
— Габриэла, как ты меня нашла? Как узнала, что я здесь, в Тременхире?
— О! — Девушка наклонилась, чтобы погладить Люси. — От миссис Эбни. Это она мне сообщила.
— Алек, наверно, сказал ей перед отъездом в Нью-Йорк.
— Да, наверно, — согласилась Габриэла. Она выпрямилась. — Пойду вниз. Ева обещала сделать мне кофе. А ты спокойно завтракай. Ешь яйца, а то окаменеют.
— Давай поговорим еще, когда я спущусь, — предложила Лора. — Мне так о многом хочется у тебя спросить.
— Конечно. Сядем в саду и поболтаем.
Габриэла закрыла за собой дверь и направилась к парадной лестнице. Там она остановилась в нерешительности, сунула руку в карман джинсов, достала измятый коричневый конверт.
По-юношески категоричная, обладающая жизнестойкостью и широтой взглядов, присущих ее поколению, Габриэла была шокирована письмом — шокирована его злонамеренностью, а не обвинением. В течение двух часов по прибытии в Тременхир она успела пообщаться и с Ивэном, и с Лорой. Ивэн — пугающе привлекательный мужчина, возможно, способен на что угодно, решила Габриэла. Но Лора выглядела и вела себя, как воплощенная невинность, от души радовалась приезду Габриэлы. При первой встрече с незнакомой ей падчерицей она должна бы, учитывая сложившиеся обстоятельства, держаться настороженно, с подозрением и даже демонстрировать признаки ревности, но ни одно из этих чувств не примешивалось к ее нескрываемому восторгу. Было видно, что она прозрачна как стекло в своей неподдельной искренности.
Впервые у Габриэлы зародились сомнения. Впервые ей пришло в голову, что, возможно, в письме нет ни слова правды. Тогда кто же столь сильно ненавидит Лору с Ивэном, что сочинил эту злобную клевету?
Габриэла спустилась вниз. В холле с полированным полом она увидела, что дверь на кухню открыта. Оттуда вышел Джеральд с газетой в руках. Не заметив Габриэлы, он направился в коридор.
— Джеральд.
Он обернулся. Она подошла к нему.
— Не могли бы вы уделить мне минуту? Мне нужно с вами поговорить.
Он привел ее в свой кабинет, симпатичную комнату, где пахло сигарами, книгами и древесной золой.
— Вы сюда приходите читать газету?
— Да. (Приятный мужчина, отметила про себя Габриэла.) Чтоб не путаться под ногами. Присаживайся, Габриэла.
Она села, но не в кресло, на которое он указал, а на стул, так что они оказались строго друг против друга за столом.
— Вы очень добры… — начала она. — Простите, что не предупредила о своем приезде, но у меня не было времени. Правда.
— Очень рад. Рад, что ты приехала. Рад знакомству.
— Я только что сказала Лоре, что узнала, где ее найти, от миссис Эбни — женщины, которая присматривает за домом в Излингтоне. Но это не так.
— А как же ты узнала, что она здесь?
— Прочла вот это. — Габриэла положила на стол письмо.
Джеральд, сидевший за столом в непринужденной позе, откинувшись на спинку стула, не шелохнулся. Он смотрел на коричневый конверт, потом поднял глаза, встретился взглядом с Габриэлой. Лицо его было сурово.
— Ясно, — произнес он.
— Что вам ясно?
— Было уже одно такое письмо. Его прислали одной нашей приятельнице из деревни… Анонимка.
— Вот, а это еще одно. Я вскрыла его, потому что увидела штемпель почтового отделения Труро. А я знала, что Лора где-то в Корнуолле. Мы с миссис Эбни подумали, что ничего страшного не произойдет.
— Ты показала письмо миссис Эбни?
— Нет. Вообще никому не показывала.
Джеральд глубоко вздохнул, взял конверт.
— Отправлено из Труро, в среду.
— Да, знаю.
Он вытащил письмо, прочитал его. Потом поставил локоть на стол, ладонью закрыл нижнюю часть лица. Сказал:
— Боже мой.
— Ужасно, да?
— Ты завтракала с Ивэном. Говорила ему что-нибудь?
— Нет, конечно. И Лоре тоже. Только вам. Вы первый, кому я его показала.
— Умница.
— Кто его написал?
— Мы не знаем.
— А то, другое? Вы не выясняли?
— Нет. Не стали… В силу некоторых обстоятельств. Надеялись, что больше таких писем не будет. Теперь я начинаю думать, что мы допустили ошибку.
— Но как можно писать такие вещи? Ведь это преступление.
— Габриэла, в нем нет ни слова правды. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Я уже думала. Но почему вы так уверены?
— Потому что я знаю Ивэна и знаю Лору. Поверь, я достаточно пожил на свете, за свою жизнь повидал немало людей, и уж если б что-то нечестивое — как подразумевается в этом письме — происходило под крышей моего дома, я бы сразу это заметил. Ивэн — мой пасынок. Он не всегда ведет себя осмотрительно и благоразумно, но не настолько глуп или низок, чтобы соблазнить жену Алека. Что касается Лоры, — он развел руками, — ты сама ее видела. Разве можно представить, чтобы она изменяла мужу?
— Конечно нет, — согласилась Габриэла. — Я и сама так думала. Но ведь что-то же послужило толчком…
— Ну, пару раз они выезжали вместе. В антикварную лавку, на пикник. Ивэн — добрый парень. Он обожает общество красивых женщин, но в принципе всеми его поступками движет сердечная доброта. И это
