– Уважаемый Мазхар-бей дома? – спросил незнакомец кухарку, открывшую дверь.

– Дома, бей-эфенди. Как прикажете доложить?

– Янъялы Нихат.

Мазхар, услыхав имя, опрометью бросился вниз.

– Дорогой мой дружище! Вот так сюрприз! Почему не сообщил о своём приезде!

Они заключили друг друга в объятия и, не замечая удивлённых взглядов женщин, расцеловались.

– Тебя не узнать! Постарел, брат!

– Постареешь, дорогой Мазхар! Ведь на мою долю не выпало счастья щёлкать орехи в таком цивилизованном городе, как, например, ваш. Но ты, я смотрю, неплохо здесь окопался!

– А ты где же обитаешь?

– На востоке, дорогой мой, на востоке!

– Прокурор?

– Судья. Мировой судья.

– Ну а дальше что ты намерен делать?

– Решил всё это бросить. Хочу стать адвокатом, защитником, так сказать. Попытаю счастья здесь. Одобряешь?

– Замечательно! Клянусь аллахом, замечательно! – воскликнул Мазхар.

– Всё это так. Да только ты, сдаётся мне, здорово оглупел, Мазхар. Хозяин, у которого есть хоть немного разума, не станет разговаривать с гостем в дверях.

Мазхар расхохотался.

– Ты прав, старина! Прав! Но давай всё же сна чала познакомимся с дамами. Моя жена Нериман!

Янъялы Нихат с недоумением взглянул на молодую женщину. «Нериман?» Но ведь ту красивую девушку из Сулеймание, их соседку с длинными золотистыми косами, в которую оба они были влюблены, звали Назан.

– А разве ваше имя не Назан?

Нериман улыбнулась и вопросительно посмотрела на мужа.

– Давайте поднимемся наверх и там обо всём поговорим, – предложил Мазхар.

По той роскоши, которая их окружала, Нихат без труда догадался, что его друг – преуспевающий адвокат. Они болтали о том о сём, а когда Нериман вышла из комнаты, чтобы распорядиться по хозяйству, Мазхар в нескольких словах рассказал, почему он развёлся с первой женой.

Нихат сожалел, что всё так сложилось, но видел, что его друг счастлив в новом браке, и счёл излишним продолжать расспросы.

– Главное – найти своё счастье, дорогой. А ты, я полагаю, счастлив. И мать живёт с тобой?

– Со мной.

Это было сказано сухо, равнодушно.

– Ты как будто недоволен?

Мазхар не успел ответить, в комнату вошла Нериман.

Янъялы Нихат начал рассказывать о себе. Чего только он не натерпелся на востоке. Несмотря на революцию, там по-прежнему продолжали царить порядки времён султаната. Те, кто имел силу, полагали, что чиновник – всего-навсего игрушка, слепой исполнитель их воли, не более. Их дело приказывать, а чиновник должен рабски всё исполнять, да так, чтобы дело оборачивалось к их выгоде. Плевать они хотели на законы! Кого захотят – резали, кого вздумают – вешали. Ты должен был либо делать то, что угодно им, и набивать свой кошелёк, либо выходить из игры и бежать. Бороться с ними бесполезно!

Мазхар улыбнулся:

– Я не уверен, что так уж бесполезно…

– Это потому, что ты идеалист.

– Если мы верим в дело революции, мы не можем жить без идей, без идеалов!

– Ты прав. Но всему есть предел.

Мазхар поведал другу о тех трудностях, с которыми он столкнулся, взявшись за ведение нашумевшего в последнее время дела о наследстве. Нихат слушал, не перебивая, и прикинул, что если Мазхар выиграет процесс, то отхватит солидный куш. Даже не куш, а целое состояние, подумал он и заключил: «Как хорошо, что я приехал сюда!»

– У ответчика, – продолжал между тем Мазхар, – длинные, цепкие руки, словно щупальца осьминога. Несмотря на то, что он известен во всей округе как ярый противник революции, ему удалось при помощи денег заручиться поддержкой многих, и даже некоторых приверженцев революции. Он пытался подкупить и меня, а когда это не удалось, стал угрожать. В конце концов он понял, что все попытки сломить меня не приносят успеха. Тогда он принял самые решительные меры, чтобы вконец запутать дело. Уверяю тебя, если бы не махинации этого прожжённого интригана, дело давно было бы закончено. Но оно всё тянется и тянется, и, кажется, этому никогда не будет конца.

Нериман слушала мужа с возраставшей тревогой. Она случайно встретилась взглядом с Нихатом, и тот, словно прочитав её мысли, сказал:

– По-моему, тебе следовало бы отказаться от этого рискованного дела.

Нериман вся так и засветилась радостью:

– Я тоже придерживаюсь такого мнения, бей-эфенди, но он не слушает меня. Для Мазхара – дело чести выиграть этот процесс, выиграть во что бы то ни стало! Я понимаю его – он прав, но… вы, например… почему вы там, у себя на востоке, прекратили борьбу, не решились бороться один против всех?

– Бывает такая ситуация, при которой продолжать борьбу бесполезно – исход её предрешён.

– Совершенно верно! Именно так и выглядит дело, которое ведёт Мазхар. Этот фабрикант прибегает к невероятным уловкам, чтобы запутать дело. И, судя по всему, ему это удаётся.

Мазхара злило, что его пытаются уговорить. Он встал и вышел из комнаты. Но, не сделав и шага по тёмной передней, столкнулся с матерью. Ну, конечно, она подглядывала через щель неплотно задёрнутой шторы.

– Что это за люди, сынок? – заикаясь, спросила Хаджер-ханым.

– Если тебе интересно, войди и посмотри, – едва сдерживая себя, сказал Мазхар и, схватив её за руку, потащил в гостиную.

– Нихат! А вот и моя мать!

Янъялы Нихат и его жена почтительно склонились к руке Хаджер-ханым. А Нериман, словно между ними и не было никакой вражды, любезно пригласила свекровь занять самое почётное место:

– Пожалуйте сюда, мамочка!

Хаджер-ханым аж передёрнуло. Но она постаралась скрыть кипевшую в ней ненависть к невестке.

Засиделись допоздна. Кухарка подавала то чай, то кофе, то бисквиты. Мазхар не раз заводил граммофон, который был куплен несколько дней назад.

Хаджер-ханым сидела насупившись. Она не принимала участия в разговоре и лишь отвечала на вопросы. Её демонстративное поведение не ускользнуло от внимания гостей. После полуночи, удалившись в приготовленную для них спальню, Нихат и его жена сразу заговорили об этом.

Жена Нихата Хикмет-ханым во многом походила на Назан. У них были похожи не только глаза, обрамлённые чёрными длинными ресницами, но даже характеры. Ласковая, мягкая Хикмет осторожно спросила:

– Тебе не кажется, что у этой старухи очень злое лицо?

– Да она не просто злюка, а настоящее чудовище! – воскликнул Нихат. Он рассказал ей о любви Мазхара к юной красавице соседке в ту пору, когда они учились в Стамбуле и жили в районе Сулеймание. – Если бы ты знала, как была хороша эта девушка, как трогательно беспомощна! И такое существо попало в руки Хаджер-ханым! Она никак не могла смириться с тем, что Мазхар женился на бедной и, наверно, жестоко измывалась над безответной невесткой.

– Кажется, Нериман-ханым – полная противоположность Назан?

– Похоже на то. А ты обратила внимание, как злобно поглядывала Хаджер-ханым, когда новая невестка о чём-нибудь говорила?

– Да. Но и Нериман тоже с характером! Она словно и не замечала взглядов свекрови.

– Всё это так, однако хватит! Надо подумать о наших собственных делах. Я вижу, что, пока сам терял