Небо, затянутое чёрными тучами, озарилось вспышками молний. Ударил гром. Задрожала земля.

Быстро стемнело. На улицах городка зажглись фонари. Всё сильней и сильней становился гул, доносившийся с моря. К ночи разразилась буря.

Огромные волны с грохотом обрушивались на прибрежные скалы. Тёмные потоки воды врывались в расщелины острых камней и взлетали в небо высокими струями, подобными призрачным минаретам. Шипящая пена окатывала распростёртое на берегу тело женщины, неторопливо поворачивая его с боку на бок. Порывистый, ветер трепал мокрые лохмотья и седые волосы утопленницы.

– Эх, раса божья! Выбрала время сводить счёты с жизнью! – проговорил полицейский комиссар, подходя к утопленнице.

– А может, она не сама утопилась? – усомнился стоявший рядом хозяин рыбачьего баркаса.

– Да откроет нам истину всевышний! Аминь!

Молодой рыбак поднёс фонарь к лицу утопленницы. Женщине, казалось, было не больше сорока пяти. Наверно, когда-то она была красива. Но сейчас… Глаза глубоко запали, вокруг зиявших, как ямы, глазниц разлилась синева. Всё лицо было в кровоподтёках и ссадинах, а от левого виска до самого подбородка проходил глубокий шрам.

– Да простит ей аллах все прегрешения, – проговорил набожный комиссар.

– Смотрите, – закричал молодой рыбак, – смотрите, какой перстень!

Все обступили утопленницу. На её посиневшем и вздувшемся пальце сверкал, искрясь и переливаясь под жёлтым светом фонаря, крупный бриллиант.

– Вот это перстень!..

– И у кого? У какой-то нищенки!

…Под тусклым светом фонаря перстень испускал удивительное голубое сияние…

Много лет назад этот перстень был выставлен в витрине небольшой ювелирной лавки, на месте которой сейчас высится здание банка.

Однажды к витрине подошёл молодой элегантно одетый человек. Он был статен, широк в плечах, его движения были исполнены энергии и силы, а открытое лицо было мужественным и привлекательным.

Немного помедлив у витрины, молодой человек вошёл в ювелирную лавку.

– Покажите мне вон тот бриллиантовый перстень!

– Сию минуту, уважаемый Мазхар-бей, – засуетился хозяин.

– Вы меня знаете? – спросил покупатель.

– Ну как же. Вы ведь адвокат Мазхар-бей! Вот, прошу вас!

Мазхар взял в руки перстень и, поворачивая его в руках, долго любовался игрой искусно гранённого камня. Он мысленно примерил перстень на тоненький палец жены и спросил:

– Сколько это стоит?

– Ведь мы не будем торговаться, эфенди?

– Вполне возможно, – сдержанно проговорил Мазхар-бей.

– Это особенный перстень, эфенди. Он принадлежал когда-то султану. Можете не сомневаться. Впоследствии он достался ростовщику-еврею, который оставил перстень в наследство своим детям, а дети ростовщика…

– Пока оставим в стороне историю перстня…

– Вы хотите знать цену?

– Да, пожалуйста, я жду.

Ювелир назвал. Это были немалые деньги, но Мазхар-бей примерно так и предполагал. Всё же он попросил немного сбавить.

– Это невозможно, – ответил ювелир. – Если вам не подходит, ничего не могу поделать. Ко мне обещала наведаться жена французского консула – ей этот перстень тоже приглянулся.

– Хорошо, я возьму его! – сказал Мазхар.

Положив перстень в синий бархатный футляр, ювелир с улыбкой протянул его Мазхар-бею. Тот отсчитал деньги и торопливо покинул лавку.

О, как обрадуется жена! Его робкая, застенчивая Назан будет в восторге от такого подарка. Впрочем… Ведь они женаты уже пять лет, а она даже ни разу не назвала его ласково: «Дорогой мой муженёк!» Молчалива, неразговорчива, вечно чем-то озабочена. И всегда этот подавленный вид!.. Нет, не о такой жене он мечтал…

Мазхар-бей прыгнул в фаэтон:

– Домой!

Все извозчики хорошо знали адвоката. Ему не надо было называть адреса.

…Он влюбился в Назан с первого взгляда. Это случилось в Стамбуле. В то время он был ещё студентом юридического факультета и вместе со своим другом Нихатом Янъялы снимал комнату в районе Сулеймание. Их деревянный домишко выходил на одну из тесных улочек, которая была не шире садовой аллеи. Однажды, стоя у окна, он увидел девушку, подметавшую улочку. При каждом взмахе метлы её длинные золотистые косы ударяли по икрам стройных ног.

Мазхар с восхищением смотрел на девушку и старался придумать, как обратить на себя её внимание. Но как только девушка заметила, что за ней наблюдают, она тотчас скрылась в дверях старого, покосившегося дома.

И ещё была незабываемой одна ночь. Это было в горячую пору экзаменов. Вместе с Нихатом они провели целый день за книгами, усевшись в тихом уголке кофейни на улице Невольничьего рынка… Перевалило за полночь. Уставшие до изнеможения, они медленно брели в Сулеймание, на свою холостяцкую квартиру. Он вспомнил о девушке из соседнего дома, перед глазами запрыгали, заплясали золотистые косы, хлеставшие по икрам стройных ног…

Мазхар посмотрел на друга и глубоко вздохнул. Тот понял всё с одного взгляда: «Соседка!» И они побрели дальше. Когда друзья подошли к калитке своего дома, серп луны скрылся за облаками, стало совсем темно. В домике напротив ещё горел свет. Девушка сидела у окна и что-то шила. Видимо, она торопилась поскорее закончить работу и лечь спать.

Мазхар подошёл совсем близко к зарешеченному оконцу. Девушка подняла голову и вскрикнула…

Вскоре они познакомились. У Назан не было родителей, она жила со своей тёткой Алие – сестрой покойной матери. Мазхар настаивал на свидании, и тогда она с трогательной беспомощностью сказала: «У меня никого нет на свете, кроме аллаха. Но ведь вы не обидите меня?»

На третий месяц знакомства они стали близки. А ещё через три месяца у Назан заметно округлился живот.

Поняв, в чём дело, тётка подняла крик на весь квартал. Она не потерпит в своём доме потаскуху, пусть убирается куда хочет! И шестнадцатилетняя Назан оказалась на улице…