– Я хочу к маме!
– И слышать не желаю о ней, чтоб у неё глаза повылазили! Забудь о своей матери!
Халдун натянул одеяло на голову: «Если у мамы вылезут глаза, как же она будет видеть?» Он вспомнил слепого нищего, который всегда под вечер брёл по их кварталу, тяжело опираясь на палку. Волосы у него были растрёпаны, одежда разорвана. Он шарил руками, нащупывая двери, и жалобным голосом просил милостыню. «Если мама станет слепой, она тоже будет просить милостыню?»
– Она не любит тебя! Вот бросила нас и уехала!
Халдуна словно ударили обухом по голове. Лицо у него скривилось, губы задрожали, он уткнулся лицом в подушку и заплакал.
– Успокойся, дитя моё! Когда она уезжала, я просила её: «Возьми с собой Халдуна. Он будет скучать без тебя». Но так и не удалось её уговорить. «На что мне Халдун? – сказала она. – Там у меня есть другие дети. А Халдуна я совсем не люблю». Не плачь, деточка! Папа купит тебе много игрушек: поезд, пушку, автомобиль…
Мазхар, думая о Назан, почти всю ночь не спал и сейчас чувствовал себя совершенно разбитым. Услышав голос сына, он вскочил с кровати и накинув поверх ночной рубашки пиджак, отправился в комнату матери.
Халдун сидел на коленях у бабушки и всхлипывал.
– Сыночек, Халдун! Иди ко мне, детка!
Но мальчик даже не взглянул на него. Заплакав ещё громче, он прижался к бабушке. «Даже бабка ему милее! А ведь он всегда её так боялся! – с горечью думал Мазхар. – Но что за непослушание? Никогда такого не бывало».
– Иди, дитя моё, иди ко мне, – Мазхар повысил голос: – Говорю тебе, иди ко мне!
Перепуганный Халдун посмотрел на него глазами, полными слёз.
– Ты, кажется, хотел купить Халдуну много новых игрушек? – с деланным интересом спросила Хаджер- ханым.
– Конечно, куплю.
– Халдуну очень хочется пушку. Мы как-то видели с ним на базаре такую пушку, просто чудо! Ты купишь её?
– Куплю, какую он захочет.
– И поезд?
– И поезд.
– И автомобиль?
– И автомобиль. И всё, что он захочет.
– Вот видишь, мальчуган! Ах, если бы у меня был такой же добрый папа!
Но бабка напрасно старалась. Халдун не слушал её. Перед его глазами стояла мама. Она стала теперь слепой нищенкой. «А что она будет делать, если ребята отнимут у неё палку? – с отчаянием подумал Халдун. – Наверно, упадёт и разобьёт до крови колени. Кто же её поднимет? Кто помажет ей раны йодом? Бедная мама! Ей будет очень больно!»
– Твоя мама стала дурной женщиной, дитя моё, – прервал его мысли голос бабушки.
Мазхар вскипел:
– Послушай, мать, никогда не говори больше таких слов!
Хаджер-ханым немного смешалась. Пытаясь исправить свою оплошность, она пробормотала:
– Халдун слишком скучает. Надо его как-то отвлечь…
– Разве для этого нужно говорить плохо о его матери? Это может только дурно повлиять на мальчика. Чтобы ничего подобного я больше не слышал!
Взяв сына на руки, Мазхар вышел из комнаты.
С этого дня он больше никогда не оставлял Халдуна дома. Он брал его с собой в контору, заказывал ему чай с бубликами, покупал шоколад, игрушки.
Отлучаясь по делам, Мазхар поручал сына секретарю – недавно женившемуся молодому человеку. У того ещё не было детей. Но он очень любил их, и вскоре они с Халдуном стали друзьями. Стоило Мазхару уйти из конторы, как они запирали двери, опускали шторы и, затевая возню, буквально переворачивали всё вверх дном.
Обычно днём Халдун забывал о матери. Но вечером, едва он забирался в кровать и укрывался с головой одеялом, она приходила к нему. Босая, в рваном платье, с палкой в руке. За ней бежали уличные мальчишки. Они дразнили маму и отбирали у неё палку, а она падала и разбивалась до крови.
Однажды во сне он говорил с ней. Он спросил: «Кто смазывает йодом твои раны?» «Бабушка», – ответила мама. «Значит, бабушка делает ей больно?» – думал Халдун и ещё больше возненавидел старуху. Ему было велено спать у бабушки, и он покорился. Зато утром, когда Хаджер-ханым вела его в кухню умываться, он не произносил ни слова. Не издавал он ни звука и тогда, когда бабушка, утирая его полотенцем, больно трепала за уши.
Хаджер-ханым относила такую молчаливую покорность к своим достоинствам воспитательницы.
– С тех пор как мать уехала, мальчик стал совсем другим. Ведь, бывало, как капризничал, а теперь словно шёлковый! – похвалялась она перед Наджие! – Такой серьёзный, такой самостоятельный, прямо не узнать ребёнка!
В городе только и было разговоров, что о разводе Мазхара с женой. Все жалели Назан. Особенно печалились о её судьбе в семье прокурора. И лишь мать начальника финансового управления не разделяла этих чувств.
Хаджер-ханым всем говорила одно и то же: «Я ничего и не подозревала, а невестка, оказывается, у меня под носом занималась колдовством. Сын поймал её на месте преступления. Мазхар убил бы её, клянусь аллахом, если бы я не вырвала эту глупую женщину из его рук».
Но что бы ни плела Хаджер-ханым, никто не сомневался, что она сыграла в этом деле не последнюю роль. «Нет, уж тут не обошлось без Хаджер-ханым!» – говорили люди. Ходили также слухи, что Мазхар нарочно разыграл всю эту комедию, желая развязать себе руки.
Однажды в беседе с ним прокурор осторожно коснулся этого вопроса. Но Мазхар вспылил и сказал с не присущей ему резкостью:
– Все только и твердят, что я развелся с женой из-за какой-то девицы из бара. Ну а если я женюсь на ней? Вам-то что до этого?
Уже немолодой, немало повидавший на своём веку прокурор был ошеломлён:
– Женишься?!
– Да, женюсь.
Каждое слово Мазхара передавалось по городу из уст в уста.
– Правду ли говорят люди, – спросила как-то у Хаджер-ханым мать начальника финансового отдела, – что твой сын женится на девице из бара?
– Какая ещё там женитьба? – всполошилась она. – Кто это выдумал? Мне ничего не известно.
Хаджер-ханым говорила правду. Она не раз пробовала выведать что-нибудь у Мазхара, но тот только отмахивался.
Увидев как-то в комнате матери знакомый сундук, Мазхар очень удивился. Он и не заметил, что Хаджер-ханым давно вытащила его из спальни.
– Я не хотела, – пыталась она оправдаться, – чтобы эта вещь напоминала тебе о бывшей жене. Слишком неприятные воспоминания. Но нельзя забывать и о Халдуне. Так или иначе, в сундуке вещи его матери. Он вырастет, женится, ему всё это может пригодиться.
Мазхар не желал больше слушать болтовню о таких пустяках. Сейчас он чувствовал себя почти спокойным, полагая, что сын успел уже забыть мать.
Жале тоже понемногу привыкала к новой жизни. Мазхар забрал её из бара (наконец-то кончился этот проклятый контракт!) и буквально заточил в стенах пансиона.
И всё же Жале была счастлива. Она боялась замужества после того, как обожглась в первом браке. Но сейчас ей встретился настоящий мужчина! Он хорош собой и очень щедр в любви. Чего ей было ещё желать?
«Смотри, не упускай счастья, добейся, чтобы он женился на тебе», – говорили ей со всех сторон. Даже
