поднимающихся на холм, и кольцо спэклов сужается: бежать им в случае чего некуда, только назад.
— Сперва они обменяются приветствиями, — говорит мэр, не сводя глаз с проекции. — Так начинаются все переговоры. Потом обе стороны покажут свою силу и наконец выразят надежду на заключение мира. Все очень церемонно и торжественно.
Мы наблюдаем за Брэдли: похоже, он действует в точности как предсказал мэр.
— Спэкл спешивается! — замечаю я.
Вожак медленно, но грациозно спускается со спины бэттлмора, снимает шлем и отдает его ближайшему спэклу.
Затем устремляется навстречу посланцам.
— Виола тоже, — говорит Уилф.
Желудь встает на колени, и Виола осторожно сходит на землю. Затем она отворачивается от коня и молча ждет вожака спэклов, который все еще медленно идет к ней с протянутой рукой…
— Пока все очень хорошо, — успокаивает меня мэр. — Даже отлично.
— Лучше молчи.
— Эй! — вскрикивает Уилф, резко подаваясь вперед…
И я вижу…
В толпе солдат на площади поднимается взволнованный ропот: они тоже видят…
Из полукруга вырывается один спэкл…
Он бросается прямо к вожаку…
Вожак удивленно поворачивает голову…
А в руке бегущего спэкла вспыхивает на сонце длинный нож…
— Он хочет его убить!… — Я вскакиваю на ноги…
Спэкл подбегает к вожаку, нож наготове…
Вот он совсем рядом…
Но бежит дальше…
Дальше…
Мимо вожака, который предостерегающе вскидыва» руки…
Спэкл уворачивается…
И бежит…
Прямо к Виоле…
Тут я его узнаю.
— Нет, — выдавливаю я. — Нет!
Это 1017-й.
Он бежит на Виолу…
С ножом в руке…
Он ее убьет…
Он убьет ее, чтобы наказать меня…
— Виола! — кричу я во всю глотку… — ВИОЛА!
ЛЮБОВЬ НОЖА
[Возвращенец]
Близится рассвет, показывает Небо. Уже скоро.
Он возвышается передо мной в полном ритуальном облачении: узорная глина покрывает грудь и руки — на боевых доспехах таких узоров не бывает, — ритуальный шлем балансирует на голове, похожий на остроконечную хижину, а сбоку висит такой же тяжелый ритуальный меч.
Выглядишь нелепо, — показываю я.
Я выгляжу как подобает вожаку, — ничуть не обидевшись, показывает Небо.
Придут, — заверяет меня Небо. — Обязательно.
Он слышал, как я поклялся помешать заключению мира. Я точно знаю, что слышал. Я был слишком зол, чтобы пытаться скрыть свои чувства, хотя… он бы и так все понял. При этом Небо не отстраняет меня от себя — настолько уверен он в моей полной беспомощности.
Не думай, что я так легко соглашусь на мир, показывает Небо. Не думай, что они будут свободно править нашей планетой. История с Бременем не повторится — я не позволю.
Я чувствую, как в глубине его Шума, на самом дне, что-то мерцает.
У тебя есть план, — усмехаюсь я.
Ты это говоришь, чтобы меня успокоить, — показываю я. — На самом деле они получат все, что хотят, а остальное потом возьмут силой. В итоге мы останемся ни с чем.
Он вздыхает.
Я поднимаю на него удивленный взгляд. Голос у него в самом деле чистый…
(а в моем — жажда прикоснуться к его голосу, убедиться, что Небо действительно на моей стороне — на стороне Бремени и Земли. От желания доверять ему в груди свербит и ноет…)
Я все приглядываюсь к нему, пытаясь прочесть его голос, полный громадной и ужасной ответственности за Землю — ее бремя давит на Небо каждую минуту каждого дня и ночи; полный тревоги за меня, изглоданного ненавистью и жаждой мести; полный волнений за грядущие дни, недели и месяцы, за неизбежные перемены в судьбах Земли, которые уже начались. Еще я вижу, что если придется, если так будет лучше для всей Земли, он готов действовать в одиночку, без меня. Он готов меня бросить.
Но это причинит ему много горя.
А на самом дне его голоса я вижу план.
Я приду, — показываю я.
У самого края горизонта появляется розовый отсвет. Небо всходит на своего бэттлмора. Его лучшие воины, тоже в ритуальных облачениях и с ритуальными мечами, выстраиваются широким полукругом вдоль изломанной кромки холма. Дальше Бездну никто не пустит.
Голос Земли широко открыт, глазами Неба все внимательно наблюдают за кромкой холма. Мы едины, — показывает Небо остальным. — Мы — Земля, и мы едины.
Земля повторяет за ним этот напев, связывающий их не-разрывной нитью перед лицом врага.
Только Возвращенец не в счет, — думаю я. Больная рука снова начинает пульсировать. Я отодвигаю лишайник: кожа, срастаясь с металлом, натянулась и покраснела. Рука болит непрестанно, с той минуты, когда на меня надели обруч.
Но физическая боль — ничто по сравнению с той, что терзает мой голос.
Так со мной обошлись захватчики. Так со мной обошелся Нож. Я — навеки Возвращенец, навеки чужой для Земли, которая сейчас поет свою песню на языке Бездны, чтобы Бездна услышала.
Вы едины, а Возвращенец — один.
Ты не один, — показывает Небо, опуская на меня взгляд со своего боевого зверя. — Возвращенец — это Земля, Земля — это Возвращенец.
Земля — это Возвращенец, — вторят ему напевные голоса.
Скажи это, — показывает мне Небо. — Скажи, чтобы Бездна знала, с кем имеет дело. Скажи, что мы едины.
Небо протягивает руку, словно хочет дотронуться до меня, но он стоит слишком высоко. Скажи это и стань Землей.
Его голос тоже тянется ко мне, окутывает, просит присоединиться, слиться с Землей, стать частью чего-то большего и важного, что могло бы…
Внезапно прямо над нами взмывает воздушное судно Бездны: оно зависает в воздухе и ждет.
Небо поднимает глаза. За нашими спинами не смолкает напев.
Время пришло, — показывает Небо. — Они здесь.
Я узнаю ее сразу же. Мое удивление так велико, что Небо бросает на меня быстрый взгляд.
Они прислали ее, — показываю я.
Они прислали на переговоры любовь Ножа!
Мой голос становится громче. Может, с ней пришел и он? Может…
Но нет. Следом за ней на лошади едет другой, голос у него громкий и хаотичный, как у всех остальных. Но в нем бьется и мельтешит одна мысль — о мире. Мечты, надежды, страх, напускная отвага — все проникнуто желанием мира.
Они в самом деле хотят мира, — показывает Небо, и голос Земли наполняется радостным удивлением.
Я смотрю на Небо и вижу, что он хочет того же.
Бездна въезжает на своих зверях в полукруг, но останавливается чуть поодаль от Неба. Голос посланца громок и полон надежды, посланница молчит, как все безголосые.
— Меня зовут Брэдли Тенч, — говорит он вслух и в мыслях. — А это Виола Ид.
Он выжидающе замолкает — понимаем ли мы его слова? — а после короткого кивка Неба продолжает свою речь:
— Мы пришли, чтобы заключить мир, положить конец этой войне и кровопролитиям, попытаться исправить ошибки про-шлого и создать задел на будущее, в котором наши народы смогут мирно соседствовать на этой планете.
Небо долго молчит; за его спиной без конца колышется тихое эхо напева.
Я — Небо, — наконец показывает он на языке Бремени.
Человек Бездны удивляется, но по его голосу видно, что он все понял. Я наблюдаю за любовью Ножа. Она внимательно наблюдает за нами, дрожа на утреннем морозе. Первый звук, который она издает — это громкий кашель. Когда приступ стихает, она заговаривает.
¾ Нас поддерживает весь наш народ, — чирикает и щелкает она. Чтобы все понять, Небо широко открывает свой голос. Она показывает на воздушное судно, которое все еще висит над холмом и наверняка готово в любой миг обрушить на нас смертельный огонь. — Мы все хотим мира.
Мира, как же! — с горечью думаю я. Мира, в котором мы станем рабами.
Тихо, — показывает мне Небо. Это приказ — мягкий, но решительный.
А потом он с глухим стуком спускается на землю. Снимает с головы шлем, передает его ближайшему воину и устремляется к Бездне. К человеку, который — теперь я могу это разобрать — прибыл совсем недавно, первым из тысяч. Они тоже хотят выгнать Землю из дома. Они всех нас превратят в Бремя. А потом прибудут новые захватчики, а за ними еще и еще…
Лучше я умру, чем позволю этому случиться.
Стоящий рядом со мной воин потрясенно поворачивается и на языке Земли просит меня замолчать.
Мой взгляд падает на его ритуальный клинок.
Небо медленно, раздумчиво шагает по поляне к Бездне — как истинный предводитель.
Он идет к любви Ножа.
Нож наверняка не меньше остальных печется о мире и хочет поступить правильно, но почему-то прислал нам свою любовь, не отважившись встретиться с нами лицом к лицу…
Я вспоминаю, как он вытащил меня из груды трупов…
Вспоминаю
