добивались.

— Брэдли. — Мой комм снова пищит, но я пока не могу отпустить Ли. — На нас же напали!

— Но первыми напали мы, — говорит он. — Так и будет продолжаться до тех пор, пока мы все не умрем.

Я опускаю взгляд на лицо Ли: из-под повязок торчит кончик его носа, рот широко открыт и тяжело втягивает воздух, белые волосы в моих руках липкие от крови. Я чувствую его болезненный жар, тяжесть его тела.

Он уже никогда не будет прежним, никогда… От этой мысли в горле встает ком, а грудь спирает.

Вот что такое война. У меня на руках. Это и есть война.

В кармане снова пищит комм.

— На нейтральной территории? — Мэр вскидывает брови. — И где же это, по-твоему?

— В бывшем лечебном доме госпожи Койл, — говорю я. — Так сказала Виола. Госпожа Койл и люди с корабля-разведчика готовы встретиться с вами на рассвете.

— Не совсем нейтральная территория, тебе не кажется? — замечает мэр. — Впрочем, очень умно.

Он на секунду задумывается, разглядывая доклады мистера Тейта и О’Хары о положении дел.

А положение это невеселое.

Площадь разгромлена. Половину палаток смыло водой из цистерны. К счастью, моя стояла довольно далеко, и до Ангаррад волна тоже не докатилась, но все остальное промокло насквозь. Одна стена продуктового склада рухнула, и мэр отправил туда людей: разобрать уцелевшую провизию и понять, как скоро нам придет конец.

— Как они ловко с нами обошлись, — говорит мэр, хмуро разглядывая бумаги. — Одним ударом лишили нас девяноста пяти процентов воды. Даже если выдавать по минимуму, оставшихся запасов хватит максимум на четыре дня. А до прибытия кораблей — шесть недель.

— Что с едой?

— Здесь нам повезло больше. — Он протягивает мне доклад. — Вот, посмотри сам.

Я впираюсь в бумаги. Каракули мистера Тейта и мистера О’Хары, кружки и черточки, похожи на жирных черных крыс, которых мы ловили в сарае на ферме: стоило приподнять половицу, как они молнией улепетывали прочь — глазом моргнуть не успеешь. Я смотрю на страницы и не могу понять, как люди вапще разбирают эту писанину: столько разных букв в разных местах, но все они каким-то чудом складываются в единое целое…

— Прости, Тодд. — Мэр убирает бумаги. — Я забыл.

Я отворачиваюсь к Ангаррад. Ну-ну, так я ему и поверил! Он никогда ничего не забывает.

— Знаешь, — почти ласково произносит он, — я мог бы научить тебя читать.

От этих слов у меня внутри все начинает гореть еще жарче: я так пристыжен и раздосадован, что хочется оторвать кому-нибудь башку…

— Это проще, чем ты думаешь, — говорит он. — Я уже давно разрабатывал способ использовать Шум для обучения…

— Хочешь отблагодарить меня за спасение жизни? — язвительно спрашиваю я. — Не любишь быть в долгу?

— Ну, в этом смысле мы квиты, Тодд. К тому же стыдиться мне нечего…

— Заткнись уже, ладно?

Мэр смотрит на меня долгим взглядом.

— Хорошо. Я не хотел тебя обидеть. Скажи Виоле, что я согласен на все их требования. — Он встает. — Более того, на встречу мы с тобой поедем вместе.

— Подозрительно как-то, — говорю я в комм.

— Знаю, — отвечает Тодд. — Я думал, он начнет спорить, а он как миленький на все согласился.

— Госпожа Койл с самого начала говорила, что он к ней придет. Похоже, она была права.

— Почему, интересно, я этому не рад?

Я прыскаю со смеху и тут же закашливаюсь.

— Как здоровье? — озабоченно спрашивает Тодд.

— Хорошо, хорошо! — выпаливаю я. — Я больше переживаю за Ли.

— А он как?

— Состояние стабильное, но все еще неважное. Госпожа Лоусон все время дает ему снотворные и будит, только чтобы покормить.

— Ух… Передавай ему привет. — Тодд косится куда-то в сторону. — Да сказал же, одну минуту! — Он переводит взгляд обратно на меня. — Ладно, пойду. Мэр хочет обсудить завтрашнюю встречу.

— Уверена, госпожа Койл тоже. До завтра!

Он робко улыбается:

— Наконец-то я тебя увижу. В смысле, лично. Сто лет не виделись.

Я прощаюсь и жму кнопку отбоя.

На соседней койке крепко спит Ли. Госпожа Лоусон сидит в углу и каждые пять минут проверяет его жизненные показатели на мониторах. Про меня она тоже не забывает и пробует на мне особый способ лечения, практикуемый госпожой Койл: лекарства вводятся строго по времени. Инфекция, похоже, понемногу перебирается из руки в легкие.

Инфекция смертельна, сказала госпожа Койл.

Смертельна.

Не знаю, можно ли ей верить. Вдруг она снова делает из мухи слона, чтобы добиться моей поддержки?

Поэтому я и не рассказала Тодду о болезни. Если он станет волноваться за мою жизнь — а он наверняка станет, — я и сама начну думать, что госпожа Койл права…

Тут она входит в палату:

— Как самочувствие?

— Лучше, — вру я.

Она кивает и подходит к Ли:

— От мэра что-нибудь слышно?

— Он согласился на все наши условия, — отвечаю я и снова закашливаюсь. — Он явится без охраны. Только Тодда с собой возьмет.

Госпожа Койл сухо смеется:

— Вот надменный индюк! Кичится своей неприкосновенностью!

— Я сказала, что мы поступим так же. На встречу придете только вы, Симона. Брэдли и я. Запрем корабль и поедем все вместе.

— Отличный план, дитя, — говорит госпожа Койл, глядя на мониторы. — За нами, разумеется, поедет вооруженная охрана, но они высовываться не будут.

Я хмурюсь:

— То есть мы даже вида не сделаем, что хотим добра?

— Когда ты наконец запомнишь? Добрые намерения ничего не значат, если не подкрепить их более вескими аргументами.

— Это верный способ развязать бесконечную войну.

— Может быть. Но это и единственный способ заключить мир.

— Не верю, — говорю я.

— Вот и хорошо, не верь. Как знать, вдруг однажды именно твой подход поможет нам выиграть. — Она собирается уходить. — До завтра, дитя.

По ее голосу слышно, с каким нетерпением она ждет наступления завтрашнего дня.

Дня, когда к ней придет мэр.

Мы с мэром скачем по дороге к лечебному дому, оставляя в морозной предрассветной темноте за спиной знакомые дома и постройки, которые я раньше видел каждый день — когда мы с Дейви ездили на работу в бывший монастырь.

Я первый раз скачу по этой дороге без него.

Жеребенок, думает Ангаррад. В ее Шуме появляется Желудь: конь, которого Дейви все время пытался называть Ураганом и на котором теперь ездит Виола — возможно, до сих пор.

Но Дейви уже никогда не сядет в седло. Дейви больше нет.

— Ты думаешь о моем сыне, — замечает мэр.

— Не смей о нем говорить, — почти машинально огрызаюсь я. А потом спрашиваю: — Почему ты до сих пор читаешь мои мысли? Остальные ведь не могут.

— Я не похож на остальных, Тодд.

Тоже мне умник, думаю я, просто чтобы проверить, слышит он или нет.

— Впрочем, ты прав, — говорит мэр, подстегивая Радость Джульетты. — Ты оказался исключительно способным учеником. Всех моих капитанов обогнал. Как знать, чему ты научишься в итоге?

И он одаривает меня почти гордой улыбкой.

Сонце в конце дороги, по которой мы едем, еще не встало, только едва порозовело небо. Мэр настоял на том, чтобы мы прибыли на место первыми и дожидались появления второй стороны.

Я, он и отряд солдат.

Мы подъезжаем к двум сараям на главной улице, которыми отмечен поворот к лечебному дому и пересохшей реке. Небо еще почти целиком темное, и в предрассветном полумраке нам открывается неожиданное зрелище. Во-первых, от лечебного дома остался один обугленный каркас (я-то думал, переговоры будут проходить внутри). Крыши нет, а по лужайке разбросаны черные головешки и мусор. Сперва я решаю, что дом сожгли спэклы, но потом вспоминаю, как «Ответ» на пути в город взрывал все подряд, даже собственные постройки. Видно, с тем умыслом, чтобы мэр не устроил в них тюрьмы или еще какие заведения, где лечиться никому не захочется.

Еще одна неожиданность — это то, что все остальные уже приехали и поджидают нас на дорожке, ведущей к дому. Виола сидит верхом на Желуде, а рядом стоит телега, в которой расположились темнокожий мужчина и крепко сбитая женщина — явно госпожа Койл. Похоже, не только мэр захотел прибыть на место первым.

Он весь ощетинивается, но тут же мастерски берет себя в руки.

— Доброе утро! — говорит он. — Виола, с тобой мы знакомы, и с легендарной госпожой Койл, разумеется, тоже. А вот господина я вижу впервые.

— Учтите, в лесу прячутся вооруженные женщины, — вместо приветствия говорит Виола.

— Молчи! — одергивает ее госпожа Койл.

— На дороге остались пятьдесят солдат, — говорю я. — Якобы для защиты от спэклов.

Виола кивает на госпожу Койл:

— Она только что велела вам солгать.

— Что было бы весьма затруднительно, — замечает мэр, — поскольку я отчетливо вижу женщин «Ответа» в Шуме этого господина. С которым, повторяю, меня еще не познакомили.

— Брэдли Тенч, — приставляется чернокожий.

— Президент Дэвид Прентисс, — кивает мэр. — К вашим услугам.

— А ты, стало быть, Тодд, — говорит госпожа Койл.

— А вы, стало быть, та женщина, что хотела убить нас с Виолой, — говорю я, выдерживая ее взгляд.

Она только улыбается:

— Думаю, я здесь не единственная заслуживаю подобных обвинений.

Госпожа