тени и стали медленно наплывать на Ларису.
Брат молчал. Наконец тени остановились возле кровати. Они были черные, безликие. Но Ларисе вдруг показалось, что она чует сладковатый запах крови. Молчание стало невыносимо.
— Это… они? — спросила Лариса, чтобы хоть что-то сказать, хоть каким-то звуком нарушить эту тягостную тишину.
Геннадий кивнул:
— Да. Хочешь с ними поговорить?
— А я должна? — тихо спросила Лариса, понимая, что спорить бесполезно.
Он покачал головой:
— Нет.
— Тогда я не буду, ладно?
— Как хочешь.
Некоторое время они молчали. Затем Геннадий хрипло рассмеялся. От его смеха у Ларисы упало сердце.
— Почему ты смеешься? — спросила она.
Геннадий кивнул в сторону трех теней:
— А разве не смешно? Я убил их! Убил, как ты велела.
— Кто? — прошелестела одними губами Ларисы.
Он поднял руку и показал на нее черным указательным пальцем:
— Ты!
Три черные тени, словно услышав приказ, бросились на Ларису, вцепившись ей в шею, лицо и грудь холодными, скользкими пальцами. Лариса вскрикнула от ужаса и проснулась.
3
Последние дни принесли столько хлопот и проблем, что Александр Борисович бы рад, что жены и дочери нет дома. Он приходил домой поздно вечером, жарил себе яичницу или варил пельмени и, едва поев, заваливался спать. Однако долго не мог уснуть и иногда ворочался на простыне вплоть до самого утра.
Напряженный график работы и бессонница сказывался на самочувствии. Выпив утром пару чашек черного кофе, Турецкий выезжал на работу, но даже крепкий кофе больше на давал ему ощущения бодрости и свежести. Александр Борисович чувствовал себя измотанным и усталым. Порой он с тревогой думал о том, что во всем виноват возраст. Молодость ушла, и сознавать это было тягостно и тревожно.
Больничные стены навели Александра Борисовича на неприятные мысли. «Скоро и мне сюда», — мрачно подумал он, шагая по тускло освещенному коридору, стены которого были выкрашены в тоскливый желтый цвет. Белые халаты встречных врачей и медсестер тоже не вызывали в душе Александра Борисовича прилива оптимизма.
На одной из стен Турецкий увидел красную стрелку и надпись над ней: «Морг». Настроение его окончательно испортилось.
«Как будто в царство мертвых попал», — пронеслось у него в голове.
Однако врач, встретивший Турецкого на пороге палаты, вовсе не был похож на Харона; напротив, он был розовощек, седовлас и полон жизненных сил.
— Вы к Антиховичу? Да, он здесь. А вы, собственно, кто?
Турецкий представился:
— Следователь!
Казалось, это слово, произнесенное им вслух, доставило врачу ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Вас это радует? — усмехнулся Турецкий.
— О да! Мне нравятся люди опасных и экзотических профессий. А что касается вашего парня, то ему придется полежать недельку-две в больнице, — сказал врач, улыбаясь Турецкому и протирая платком круглые стекла очков.
— Что с ним?
Врач дохнул на стекло и с усилием поелозил по нему платком. Надел очки, взглянул на Турецкого и ответил:
— Судя по всему, парень перенес тяжелое воспаление легких. Причем без всяких лекарств, без всякого лечения. Плюс сильнейший нервный шок. Просто не знаю, как ему это удалось. На редкость крепкий организм.
— А как он чувствует себя сейчас?
Врач пожал плечами:
— Вы знаете, вполне удовлетворительно. Скоро совсем поправится. С ним целый день просидела мать. Только полчаса назад удалось уговорить ее пойти домой.
— С ней все в порядке?
Врач кивнул:
— Да. Вполне. Правда, она все время плакала. Но это нормально. Слезы снимают стресс. Этой женщине многое довелось пережить.
— Что правда, то правда, — согласился Турецкий.
Кровать Алексея Антиховича стояла у окна. Турецкий кивнул двоим мужчинам в больничных халатах, сидящим на своих кроватях, и прошел к Антиховичу. Тот лежал в постели и читал книгу. Увидев Александра Борисовича, закрыл книгу и сунул ее на подоконник. Парень был неимоверно худ и небрит и мог бы произвести жалкое впечатление, если бы не глаза. Его голубые глаза смотрели спокойно и задумчиво.
— Здравствуйте, Алексей! — поприветствовал парня Турецкий. — Меня зовут Александр Борисович. Я — следователь Генпрокуратуры.
— А-а. Здрасте. — Антихович протянул Турецкому тощую руку. Тот ее пожал и спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Лучше, чем пару дней назад, — улыбнулся тот. — Присаживайтесь.
Турецкий сел на стул.
— Я прочел ваши показания. Теперь хочу, чтобы вы взглянули на пару снимков.
— Я готов, — отозвался парень.
Александр Борисович достал из кармана пиджака пачку фотографий и протянул их Антиховичу:
— Если кого-нибудь узнаете — скажите.
— Ладно.
Некоторое время Алексей перебирал снимки, с любопытством разглядывая незнакомые лица. Но вот взгляд его стал гневным, а бледное лицо вспыхнуло. Лоб прорезали тонкие морщинки, брови жестко сошлись на переносице.
—
—
—
—
