должно происходить, и даже если человеческие страсти иногда нарушают ход механизма, запущенного Богом…
— Какое это имеет отношение к Жюльет?
— Она должна была погибнуть в этой аварии, это была часть
— Чтобы исправить?..
— Гэллоуэй, я
— И какое у вас задание?
— Я думала, что вы уже поняли, доктор. Я должна забрать Жюльет.
— Куда?
— Туда, — ответила Грейс, указывая пальцем вверх.
Сэм молча смотрел на нее, как врач смотрит на больного, прежде чем выписать ему рецепт.
— Если я правильно понял, вы нечто вроде чиновника, занимающегося делами умерших в загробном мире?
— Можно сказать и так.
— Больше всего меня пугает то… — Сэм снова замолчал на полуслове.
— Продолжайте.
— То, что вы действительно верите в то, что говорите. Ведь так?
— Я понимаю, это нелегко принять, — вздохнула Грейс.
— По какой-то неизвестной мне причине ваша психика оказалась нарушена, но я врач и мог бы помочь…
— Да перестаньте же непрерывно предлагать мне помощь!
— Для вашей же пользы!
— Мне не нужно ваше сочувствие. Я умерла и похоронена десять лет назад.
— Все, хватит! — взорвался Сэм. — Убирайтесь отсюда.
— Да, работать с вами не такое уж большое удовольствие, — заметила Грейс, направляясь к окну. — И вот что я еще скажу вам, доктор. Перестаньте расспрашивать обо мне. Оставьте в покое Марка Рутелли. И никому обо всем этом не рассказывайте.
— Вот еще. Можно подумать, что только вы имеете право лезть в чужую жизнь.
— Послушайте моего совета. Стоит только начать копаться в прошлом, и неприятностей не оберешься.
— Да-да, конечно…
— Я вас предупредила.
Внезапно ответственный профессионал одержал победу над рассерженным человеком, и Сэм почувствовал некое подобие чувства вины за то, что дает уйти женщине, которой явно требуется помощь психиатра.
— Если вам понадобится помощь, вы всегда можете прийти ко мне на консультацию, — снова предложил он.
— Отлично, еще увидимся, Гэллоуэй. Еще увидимся.
Грейс уже стояла на подоконнике. Но прежде чем выпрыгнуть на улицу, она остановилась и сказала:
— О, чуть не забыла. Не мучайте себя больше. Ваша жена все еще любит вас, даже после того, что вы ей рассказали тогда, на кладбище.
Сэм остолбенел от изумления и ярости. Едва опомнившись, он бросился к окну.
— И давно вы за мной следите? — крикнул он, высунувшись на улицу.
Но Грейс уже нигде не было.
16
На медицинском факультете нас учат, что последний образ, который остается в сознании, это лицо врача «Скорой помощи».
Я стараюсь никогда не забывать об этом, когда вижу перед собой глаза, полные ужаса.
— Вы опоздали, доктор Гэллоуэй.
— Да-да, я знаю, одну минуту, — рассеянно отвечал Сэм, застегивая халат.
Джанис Фримен, возглавлявшая отделение неотложной помощи, раздавала задания. Эта импозантная негритянка высоко ценила Сэма, и он отвечал ей взаимностью.
— У вас что, динамитная шашка на голове взорвалась? — спросила Джанис, разглядывая взлохмаченного доктора.
— У меня была бурная ночь.
— Рада за вас.
— Это не то, о чем вы подумали! — возмутился Сэм.
— О, не нужно оправдываться.
— Так, что у вас есть для меня?
— Сэм, мне нужно с вами поговорить.
Но только Джанис открыла рот, как в холл больницы ворвалась женщина с ребенком на руках.
— Нам нужен врач! Скорее!
— Я займусь ими, — сказал Сэм.
— Я помогу, — отозвалась Джанис.
— Что случилось? — спросил Сэм женщину, укладывая ребенка на каталку.
— Это мой сын, Майлз. Я вела его в школу, и его в шею укусила оса.
«Оса? Зимой?»
— Сколько ему лет?
— Четыре года.
— Вы уверены, что это была оса?
— Да… Я думаю, да…
«О черт, теперь, похоже, уже неважно, какое время года на дворе».
Сэм разрезал свитер Майлза, чтобы осмотреть место укуса. Действительно, шея у самого основания опухла.
«Черт, черт!»
— Отек Квинке? — спросила Джанис.
— Да.
— Сэм, поторопись, он уже не дышит!
— Я сделаю трахеотомию.
Он склонился над ребенком, сделал разрез и вставил трубку в трахею.
— Вентилирую легкие, — сказала Джанис.
— Дайте ему триста адреналина и четыреста солумедрола, — велел медсестре Сэм.
И, повернувшись к матери Майлза, сказал:
— Теперь все в порядке. Ваш сын вне опасности.
Стоя у кофейного автомата, Сэм с наслаждением пил первую чашку кофе за это утро. Он довольно улыбался. Ему нравилось, когда день начинался так. Правильный диагноз, немедленное вмешательство, и хоп — спасенная жизнь.
