— Однако несмотря на все это, я думаю, что любой другой университет будет ошибкой.
— Гм. Да. Конечно. — Нет, он все равно продолжал зажиматься, даже несмотря на наши отношения. Лен кашлянул, затем прочистил горло. — Конечно, другой университет — это ошибка, потому что у Колумбийского самые высокие рейтинги в таких уважаемых изданиях, как «Ю. Эс. Ньюз», «Уорлд Рипорт», «Принстон Ревью». И попасть в «Лигу плюща» или, в моем случае, в Корнуэлл — это бесценный вклад в будущее, когда придет время работать, поскольку рекрутеры всегда обращают внимание на…
То же самое он говорил, когда я советовалась с ним в первый раз.
— Я не знаю, Лен, — прервала я его. — Я боюсь Нью-Йорка.
Маркус похлопал меня по плечу. Я думала, он снова начнет изводить меня насчет Глэдди, однако он не стал.
— Если ты не поедешь в Нью-Йорк, это все равно не защитит тебя, — сказал он. — Ты в любое время можешь умереть.
— Это, гм, отвратительно.
— Не совсем, — ответил Маркус. — Как я это понимаю, если ты хочешь умереть, то хотя бы умри счастливой.
— Так бы сказала Глэдди? — спросила я. Это ее философия выбора.
— Возможно, — кивнул он.
Вот так. Аргумент, который убедил меня подать документы в Колумбийский университет. Еще один пример того, почему из меня никудышная девушка.
Я ЭТО СДЕЛАЛА! Я ПОДАЛ А ДОКУМЕНТЫ!
Подача документов требовала определенных усилий, но я с честью вышла из данного испытания. Панически боясь не успеть, я отправила документы и по электронной, и по обычной почте заказным письмом.
Пути назад нет. Я это сделала. Теперь дело за приемной комиссией. Забавно получится, если после всей этой свистопляски
Я отослала письма моим голубым наставникам с Манхэттена, в которых благодарила их за то, что они помогли мне прозреть. Никто не ответил, и меня это удивило. Хотя… может быть, Пол Парлипиано и Мак уже знают что-то, чего не знаю я?! Может, у них там связи? Может быть, интуитивно они понимают, кто годится для «Лиги плюща», а кто — нет.
О боже. Я так и буду болтаться, нервная и перепуганная, пока не поступлю. Дерьмо. Примем это как данность. Результаты теста у меня просто отличные, а я переживаю так, будто у меня ноль баллов, а мне во что бы то ни стало надо поступить в рыбный институт. Когда я действительно чего-то хочу по-настоящему, я просто не могу поверить, что рано или поздно у меня это будет. Наверное, потому, что редко по- настоящему чего-то хочу. Я стараюсь не афишировать свои желания. Если же я отрицаю их, то нет причин бояться разочарования, если желаемое не сбудется, так?
Я не знаю, как я до такого дошла. И сильно сомневаюсь, что Джейн Свит поступила бы так же.
В отличие от Джейн, я решила сказать родителям о своем решении. Возможно, причиной этому стало позитивное влияние Лена. На следующий день, когда я смотрела телевизор, мне был знак от MTV, чтобы я молчала как рыба: мама вошла в комнату, когда я смотрела «Реальный мир».
Как вы знаете, в десятом сезоне этого шоу показан Нью-Йорк. Когда мы с мамой смотрели, ребята из «Реального мира» как раз пили в баре, который называется «Уэст-Энд» и находится на пересечении сто четырнадцатой стрит и Бродвея — практически рядом с кампусом Колумбийского университета! Я не могла в это поверить. Дыхание перехватило, я молча ждала реакции мамы.
— Не могу поверить, что их родители позволяют им вытворять такое, — сказала она.
Слишком неопределенно. Она могла иметь в виду что угодно: жизнь в Нью-Йорке, участие в шоу, распитие спиртного и все вместе взятое.
— Вытворять что? — невинно спросила я.
— Покинуть дом, чтобы жить в самом опасном городе на свете!
Опа, у нас есть победитель!
— Мам, шоу записано до одиннадцатого сентября.
— И все равно, — упрямо сказала она. — Я не хочу, чтобы мои дети жили там. Ни за что.
По-моему, яснее не скажешь.
Оттого, что я сотворила нечто такое, что лишит покоя родителей на десяток лет, я совершенно не ощущала праздника. Сказать тут нечего. Единственная разница между Рождеством 2001 года и Рождеством-2000 состояла в том, что Хоуп не приехала ко мне. А Бетани готовилась осчастливить мир потомством. И Глэдди не задает бесконечные вопросы насчет моего парня, поскольку уже получила всю информацию — от кого, вы сами знаете.
— Тутти-Флюти говорит, что у вас с этим Леном все серьезно!
— Он так говорит?
— Тутти-Флюти говорит, что при виде вас двоих ему тоже хочется быть с той, кого он любит.
— Правда? Он так говорит?
— Конечно! — Затем она повернулась к Мо, который сидел рядом с ней, как всегда. — Насколько я слышала, Тутти-Флюти сражает девушек наповал, как и ты в свои золотые деньки! — и они оба зашлись хохотом, хлопая себя по артритным коленкам.
— А потом что?
— А потом меня приручила тигрица! — прокричал Mo. Глэдди мурлыкнула. О боже.
— Нет, я имею в виду Тутти-Флюти, — сказала я.
— Он тебе не скажет, — отрезала Глэдди. — Если спросишь, отвечу, что одна глупая девица разбила ему сердце.
Я не могу поверить в то, что сказала эта девяностолетняя жертва двух сердечных приступов.
— Лен такой умный, симпатичный и вежливый мальчик, — пробормотала мама, потягивая «Шардонне» и особенно не вникая в разговор.
Мама права. Лен именно такой. Он подарил мне музыкальные диски и коврик для йоги как знаки внимания и признаки того, что ему самому нравится. ОТЛИЧНО. Я купила ему — о ужас! — галстук. Очень красивый, матовый, синий шелковый галстук из банановой республики — он говорил, что на следующей неделе ему понадобится такой для интервью в Корнуэлл. Но господи, это просто галстук. Я не подхожу на роль девушки, это точно.
Семейное празднество у Лена дома представляло собой уникальное сочетание Рождества и Хануки с обязательным вручением подарков. Папа Лена был евреем. Он работал кардиохирургом и умер от сердечного приступа в возрасте сорока трех лет. Если это не ирония судьбы, тогда, я не знаю, что. Он умер за несколько месяцев до Курта Кобейна, и я думаю, одержимость Лена этой музыкой как-то связана с отцом. Лен не рассказывал мне о смерти отца, как и моя семья молчала о смерти моего маленького братишки Мэтью, а семья Хоуп никогда не упоминала о Хизе. Вот так поколение наших родителей справляется с горем — они его отрицают, отрицают, отрицают! Я знаю, потому что спрашивала Лена, а он очень неохотно мне отвечал.
В любом случае мама Лена, Сандра — католичка. Я еще не была знакома с миссис Леви — слишком много времени возилась с подачей документов, — но я познакомлюсь с ней завтра утром, прежде чем мы отправимся на новогоднюю вечеринку Сары. Группа «Хаотическое Мироздание» наделала столько шуму на антитанцах, что она снова их пригласила. Мне повезло — я девушка гитарного бога. Так мне говорили молоденькие девочки. Кроме того, Лен сказал, что его мама очень хочет знать, с кем встречается ее сын. Елки. Меня это пугает, потому что становится слишком реальным.
Проглядывая записи за прошлый месяц, я вижу, что про Лена я тогда так много не писала, у меня не
