органах он явно не работал – сыскарь на службе не стал бы ввязываться в потасовку. Слов Максимов не слышал, но беседа протекала на повышенных тонах. Оживление на детской площадке стало гаснуть. Мамаша увела озирающееся чадо, остальные притихли.
Гадить в собственном дворе тунеядцы постеснялись – сцапали субъекта за шиворот и потащили в неизвестном направлении. Субъект отбивался, отдавил пятку Борис Борисычу, за что и получил под дых от озверевшего Шуры.
«А ведь этот опустившийся алкоголик был когда-то боксером!» – осенило Максимова.
Благо гаражи в двух шагах – туда и понесло разбуянившуюся троицу. Доверять бродягам на слово он не мог. Максимов подкрался со стороны бойлерной. Гаражи обтекали захламленный овраг, образуя неплохое местечко для уединения. Спектакль в разгаре – Борис Борисыч схлопотал под второй глаз, и на этом прения сторон закончились. Шура треснул шпиона доской по загривку – парень как подкошенный рухнул. Убивать приказа не было, Шура сел на бугорок, положил на парня ноги и принялся хихикать над подпрыгивающим от боли Борисычем. Премиальные тунеядцы явно заслужили. Максимов прыжками понесся к Маше.
Она открыла дверь – и он в момент растаял… Погрузил ее, растерянную, в объятия, повлек в квартиру, заперся. Осыпал поцелуями – остервенело, вдохновенно – как много месяцев назад, когда сходил с ума по этой женщине и ничего другого в жизни не хотел. Он и сейчас продолжал ее любить, но исступление притупилось, жар от ласковых касаний превратился в уютное, домашнее тепло.
– Что случилось, Костя? – бормотала Маша, сбивчиво отвечая на его ласки. – Приходила милиция, настойчиво спрашивала, как ты докатился до такой жизни и где вообще тебя искать?..
– Не думай, Маша, никуда я не катился… Просто рухнул с высоты благополучия – это бывает, поднимемся…
– Но у тебя такой вид, словно ты в чем-то виноват! Перестань, Костя, объясни популярно.
А какими словами объяснить? Переспал с другой – дело житейское, любовь с поцелуем не передается, но попробуй втолковать упертой женщине, что она еще не жена, а жилье в наше время ох какое дорогое… Он опомнился, схватил ее за локоть, отвел на кухню, поставил чайник на плиту и попытался разъяснить ситуацию. Дело шьют, органы ополчились, братва лютует, а он, такой белый и пушистый, ищет выход из создавшегося положения…
Время поджимало, назойливо давя на нервы. Он простился с Машей и бегом бросился из дома. Шура с Борис Борисычем загорали на крыльце.
– Стоп, машина! – загоготал Шура.
– Где клиент? – Максимов выудил заранее заготовленную сумму.
– Отдыхает, – ощерил пасть побитый Борисыч. – Просил не беспокоить.
– Держите, на стартовый капитал хватит.
– На стартовый пистолет, – развеселился Шура. – Помнишь, Борисыч? С чего начать приобретение стартового капитала? С приобретения стартового пистолета…
В одиннадцать сорок из автомата на углу Ленинского сквера он позвонил в агентство.
– Ба, какие люди! – жизнерадостно воскликнула Екатерина. – Надеюсь, без охраны?
– Обломались, черти, – гордо сообщил Максимов. – Бомжую потихоньку.
– Это круто, – завистливо сказала Екатерина. – Если хочешь, могу подсказать, как удачно пропить квартиру. Подожди, в приемную перейду… Голодный, поди? – спросила она с другого аппарата.
– Есть немного. – Максимов вспомнил, что не ел со вчерашнего обеда. Как-то не до того было.
– Бедненький, – посочувствовала сотрудница. – Но ничего, мы тебя откормим. А у нас, представь, Костик, менты вчера устроили тарарам, ругались как грузчики, обещали прикрыть лавочку, а персонал трудоустроить на Колыму. Ты бы видел, какие шелковые мы вчера стояли! Вернер позвонил адвокату, но вроде все и так утряслось. Ушли, демоны. Зато любой контакт с тобой теперь нам будет стоить потери лицензии, вернее, тебе, поскольку мы – персонал наемный, во все твои подлости и махинации не посвященный…
– Ладно, не тарахти, – перебил Максимов. – Прослушки точно нет?
– Оскорбляешь, да? – возмутилась Екатерина. – У Вернера, между прочим, высшее техническое образование и ускоренные курсы по семейному шпионажу…
– Других новостей нет?
– Есть, – не смутилась Екатерина. – На Вернера произвело неизгладимое впечатление устроенное тобой шоу, и он решил организовать аналогичное. Поехал к друзьям на ВАСХНИЛ, надрызгался как свинья, пропил карманные деньги, но что-то там не срослось, и в два часа ночи нашего друга выставили за дверь. Денег нет, транспорт не ходит, в наличии полбутылки бальзама. И вот с этим добром он отправился ловить попутку. Подобрали, ну и соответственно полпути Вернер проехал. Дальше пришлось пешком. А теперь представь – идет себе это чудо в три часа ночи мимо областной больницы, уставший, отрезвевший… И вдруг трясутся кусты, выскакивает этакий громила с железным прутом и без объяснения причин набрасывается на Вернера! «Хочешь, приколю! – кричит. – Хочешь, насмерть забью!» И давай лупить Вернера. Просто так! Пару плюх он пропустил, а потом как-то выкрутился, махнул ногой и, что удивительно, попал в пятак. Громила обиделся и убежал. А там овраги, частный сектор в общем, сам понимаешь, бездна… И вот в пять утра Вернер приходит домой, смотрит в зеркало – наблюдает здоровенный бланш под глазом и потихоньку облезает.
– В этом нет ничего странного, – подумав, заметил Максимов. – Не мной подмечено, что над областной больницей витает магнетическая аура, притягивающая психов со всего города.
– Но извини, Костик, я понимаю, разгул преступности, народ озлоблен, все дела, но чтобы просто так, без мотива, на первого встречного, и сразу до смерти… Не укладывается в голове.
– Да ладно, пусть очки носит.
– Какие очки, тут маска железная уместна! Красота вполщеки.
– Еще новости будут?
– Ой, Костик, – опомнилась сыщица, – я же тебе самое главное не сказала. В наших рядах наблюдается несвойственное сплочение. Стихийно продолжаем работать. Вернер заперт в ванной – у него такой видок, что… А в твоем кабинете сидит приятная во всех отношениях девушка по имени Ольга Вахрушева, с которой Олежка снимает показания.
– О нет… – простонал Максимов. – Екатерина, это самодеятельность. Я уволю вас всех с треском… Вы забыли мой вчерашний пространный монолог? Для кого я разорялся?
– Твой монолог трагически прервался, – невозмутимо ответствовала Екатерина. – Он изначально был ошибочен. Твоя недальновидность нас погубит, Константин! Корнеев обвиняет тебя в двух убийствах. Лучший способ отвести беду – доказать, что убийства совершает другой! Это элементарно, Костик, почему мы должны разжевывать тебе как младенцу?
– Но это глухо, Катя!
– Возможно, Костик. Но не глупо. Есть один нюанс. Наша Оленька Вахрушева, в отличие от предыдущих жертв, девушка умненькая. Хотя и небогатая, работает медсестричкой в четырнадцатой больнице. Убийца позвонил позавчера. Оленька тут же сориентировалась, одолжила у подружки АОН, установила. Есть у нее полезные знакомства. Обнаружив в почтовом ящике вырезанную из газеты рекламу агентства «Профиль», очень удивилась, но решила повременить. В милицию не пошла – рассудила, что толку все равно не будет. Я же говорю, умненькая девушка… Убийца позвонил сегодня утром, сообщил, что девушке осталось томиться в наихудшем из миров всего каких-то пять дней, и повесил трубку. Звонили не из автомата! И не с сотового! Обыкновенный городской номер. Оленька зафиксировала номерок, вооружилась широкоплечим кузеном, боксером-перворазрядником, и побежала в агентство «Профиль» – выяснять, не мы ли устраиваем это вселенское западло. Ты знаешь, доказать обратное оказалось довольно сложно. Но мы сумели, правда, Вернер едва не схлопотал симметричный фингал…
– Я хочу ее увидеть! – возбудился Максимов.
– Потерпи, увидишь.
– Но я должен немедленно! Не вздумайте лезть в квартиру!
– Да не вздумаем, успокойся. Мы же не больные на голову, сам полезешь. Просто в ближайшие часы надо навести некоторые справки, дабы не выглядеть беспомощными двоечниками в твоих глазах. А то и впрямь уволишь – по этой самой… профнепригодности. Слушай, а ты где провел сегодняшнюю ночь?
