— Да?

— Знаю, что я пьяная, и мы только что прошли через серьезную ссору, но…

— Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, если ты об этом хочешь спросить, — сказал он, все еще находясь ко мне спиной.

— Что? Нет! — возразила я.

Трэвис рассмеялся и повернулся ко мне с нежным выражение на лице.

— Что, Голубка?

Я вздохнула.

— Это… — произнесла я, положив голову ему на грудь, обняв его и прижавшись так близко, насколько это было возможно.

Он замер, держа руки поднятыми, словно не знал, как отреагировать на это.

— Ты пьяная.

— Знаю, — произнесла я, слишком пьяная, чтобы смутиться.

Он положил одну руку мне на спину, а вторую запустил в мои влажные волосы, и прижался губами к моему лбу.

— Ты самая сбивающая с толку женщина, какую я когда-либо встречал.

— Это самое малое, что ты можешь сделать, после того, как напугал единственного парня, который решился подойти ко мне сегодня вечером.

— Ты имеешь в виду этого насильника Итана? Ага, я тебе должен за него.

— Неважно, — сказала я, чувствуя, что снова начну спорить.

Он схватил меня за руку и удержал ее на своем животе, чтобы я не откатилась от него.

— Нет, я серьезно. Тебе стоит быть более осторожной. Если бы меня там не оказалось… я даже думать об этом не хочу. А теперь ты ожидаешь, что я извинюсь за то, что прогнал его?

— Мне не нужно твое извинение. Дело даже не в этом.

— Тогда в чем? — спросил он, зачем-то пытаясь встретиться со мной глазами. Его лицо было всего лишь в нескольких дюймах от моего, и я могла ощущать его дыхание на своих губах.

Я нахмурилась.

— Трэвис, я пьяна. Это единственное оправдание, которое у меня есть.

— Ты просто хочешь, чтобы я обнимал тебя, пока ты засыпаешь?

Я не ответила. Он подвинулся, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

— Я должен сказать «нет», чтобы доказать свою точку зрения, — произнес он, и его брови сошлись вместе. — Но если скажу «нет», то позже буду ненавидеть себя, а ты никогда не попросишь меня об этом снова.

Я прижалась щекой к его груди, и он, вздохнув, крепче обхватил меня руками.

— Тебе не нужны оправдания, Голубка. Все, что ты должна сделать, это просто попросить.

Я съежилась от солнечного света, льющегося через окно, и от звука будильника, орущего в ухо. Трэвис все еще спал, обняв меня обеими руками и ногами. Я высвободила руку, чтобы дотянуться и выключить будильник. Потирая лицо, я посмотрела на него, крепко спящего в двух дюймах от моего лица.

— Боже мой, — прошептала я, удивляясь, как нам удалось так переплестись. Я глубоко вздохнула и задержала дыхание, пока пыталась высвободиться из его объятий.

— Перестань, Голубка. Я же сплю, — пробормотал он, снова прижимая меня к себе.

После нескольких попыток, мне удалось выбраться и сесть на край кровати, оглядываясь на его полуобнаженное тело, закутанное в одеялах. Я недолго посмотрела на него и вздохнула. Границы постепенно стирались, и в этом была моя вина.

Он скользнул рукой по простыням и прикоснулся к моим пальцам.

— Что случилось, Голубка? — спросил он, чуть приоткрыв глаза.

— Я собираюсь пойти за стаканом воды, тебе что-нибудь нужно?

Трэвис отрицательно покачал головой и закрыл глаза, снова прижавшись щекой к матрацу.

— Доброе утро, Эбби. — сказал сидящий в кресле Шепли, когда я вышла из — за угла.

— Где Мер?

— Все еще спит. А ты почему так рано встала? — спросил он, глядя на часы.

— Меня разбудил звонок будильника, но я и так всегда рано встаю после бурных вечеров с выпивкой. Это мое проклятье.

— Я тоже, — кивнул он.

— Тебе лучше бы пойти и разбудить Мер. У нас занятия через час, — сказала я, поворачивая кран и наклонившись, чтобы сделать глоток.

Шепли кивнул.

— Я собирался дать ей поспать.

Я покачала головой.

— Не делай этого. Она разозлится, если пропустит занятия.

— Ой, — быстро встал он. — Тогда, лучше пойду и разбужу ее.

У выхода из кухни он обернулся.

— Эй, Эбби?

— Да?

— Я не знаю, что происходит у вас с Трэвисом, но я знаю, что он обязательно натворит что-нибудь глупое, что выведет тебя из себя. Есть у него такая манера. Он не часто сходится с кем-то так близко, но, по какой-то причине, он впустил тебя в свою жизнь. Ты не должна придавать значения его демонам. Только так он поймет.

— Поймет что? — спросила я, подняв брови в ответ на его сентиментальную речь.

— Сможешь ли ты преодолеть стену, — просто ответил он.

Я покачала головой и хмыкнула.

— Как скажешь, Шеп.

Шепли пожал плечами и скрылся в своей спальне. Я слышала тихие перешептывания, протестующий стон, а потом милое хихиканье Америки.

Я помешивала овсянку в своей тарелке, выдавливая туда шоколадный сироп.

— Это извращение, Голубка, — сказал Трэвис, одетый только в зеленые боксеры. Он протер глаза и достал коробку хлопьев из шкафа.

— И тебе доброе утро, — сказала я, откручивая крышку на бутылке.

— Слышал, что у тебя скоро день рождения. Последний год в подростковом возрасте, — улыбнулся он, его глаза были опухшими и красными.

— Да… я не большой любитель дней рождений. Думаю, что Мер отведет меня на ужин или еще что- то, — я улыбнулась. — Если хочешь, то можешь придти.

— Хорошо, — пожал он плечами. — Это через воскресенье?

— Да. Когда у тебя день рождение?

Он налил молока, мокая хлопья ложкой.

— В апреле. Первого.

— Иди ты!

— Нет, я серьезно, — сказал он, жуя.

— Твой день рождения в День дураков? — переспросила я, поднимая брови.

Он засмеялся.

— Да! Ты, должно быть, опаздываешь, так что я лучше пойду одеваться.

— Я поеду с Мер.

Могу сказать, что он был предельно холоден, когда пожимал плечами.

— Как хочешь, — сказал он, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы доесть свои хлопья.