– Шикарный балахончик, – заметила Катька, оглядев мой наряд.
Собственный прикид в сравнении с моим, очевидно, показался ей недостаточно эротичным. Она сняла свое полотенце с головы и обмотала его вокруг туловища. Я не стала говорить, что это сделало ее похожей на гигантский малярный валик.
Я вообще ни слова не сказала, потому что как раз в эту секунду услышала чьи-то тихие шаги.
Спустя секунду мы уже лежали на опушке олеандровой рощицы, и я давилась неуместным смехом, потому что в горизонтальной позиции Катька в полотенце стала похожа не на малярный валик без ручки, а на огромную мохнатую гусеницу с нехваткой ножек. Я представила, как шокировало бы появление такого крупного, но инвалидного садового вредителя Аполлона Ботаника, и беззвучно затряслась.
– Смотри, смотри! – вдруг зашептала Катерина. – Кто это?!
Я посмотрела и увидела удаляющуюся фигуру, о которой могла сказать только одно: одета она была в том же мрачном готическом стиле, что и мы с Катькой. Это наводило на мысль, что и цель ночной прогулки у нас может быть общая.
Пропустив загадочную фигуру мимо и немного подождав, мы тихо, но шустро, как букашки-таракашки, двинулись в том же направлении.
Потом Катерина сказала:
– Давай не будем скапливаться! – и остановилась. – Или вперед. Я буду замыкающей, а ты – группой отрыва.
– Я кто, по-твоему, оторва? – притворно обиделась я.
И оставила Катьку замыкать, а сама пошла отрываться.
Метрах в двадцати впереди топал, периодически скрываясь из виду за деревьями и домами, некто в черном. Позади шагала Катька. Вместе мы выглядели как модный показ: коллекция одежды для безутешных вдов, меланхоличных готов и гламурных сатанистов.
Оказавшись на нижнем ярусе, некто в черном без заминки и со скоростью, выдающей либо немалую практику, либо большой энтузиазм, полез на ограду.
На секунду на гребне стены нарисовалась корявая клякса, некрасиво замаравшая звездное небо, а затем шустрый беглец перебрался на другую сторону стены и исчез из виду.
– Нам туда! – смекнула я, обрадовавшись подсказке.
И пошла на штурм стены в том же самом месте.
Ночной охранник Симеон, сменивший на посту Косту, не ожидал от очередного дежурства ничего необычного, а потому приготовился провести свою вахту, как всегда: с бутербродами, безалкогольным пивом и одним из множества любимых кинофильмов.
Сегодня он собирался в десятый или в двадцатый раз посмотреть «Матрицу». На маленьком экране, разумеется, потому что большой днем и ночью показывал значительно менее интересные картинки с шестнадцати камер наблюдения.
«Матрица» относилась к числу фильмов, которые Симеон мог смотреть не только вполглаза, но и в четверть оного, и даже в одну шестнадцатую. Предполагалось, что при таком раскладе несанкционированное развлечение не заедает основную работу.
Действительно, Симеон засматривался на меньший экран лишь изредка, в давно известные ему пиковые моменты сюжета, а затем вновь дисциплинированно устремлял взгляд на главный монитор.
При этом слушать он продолжал кинофильм, и по знакомым фразам ориентировался в происходящем в «Матрице» безошибочно.
– О… Дежа вю, – сказал на экране Нео.
– Что ты видел? – встревожилась Тринити.
Симеон прекрасно помнил, о чем речь, но Нео все-таки объяснил:
– Прошла черная кошка, за ней – другая, такая же.
Симеон в очередной раз стрельнул глазами в маленький экран – точно вовремя, чтобы увидеть упомянутую черную кошку, знаменующую собой сбой в системе.
Хвостатый вестник беды появился и пропал, Нео с Тринити сорвались с места в галоп, а Симеон спокойно вернулся к экрану номер один…
И поперхнулся пивом, потому что в правой нижней клетке большого экрана, на картинке с шестнадцатой камеры, тоже появилась черная кошка!
Разумеется, это было не виртуальное животное, а вполне реальный четвероногий любимец местной кухарки Лидии. Тем не менее совпадение было забавным, и Симеон с интересом проследил за котом.
Он неторопливо проследовал от края до края картинки номер шестнадцать, ненадолго исчез и вновь появился в пятнадцатом квадрате, продолжая шествовать в выбранном направлении в прежнем темпе.
Симеон отвел взгляд от пятнадцатой клетки, потянулся вправо… и зацепился за другую угольно-черную фигуру, возникшую в шестнадцатой секции.
Это был уже не кот, а человек, но мужчина или женщина, разобрать было трудно из-за широкополой шляпы и просторного пончо, закрывавшего фигуру до бедер.
– Зорро! – нервно хмыкнул охранник, пересмотревший соответствующее кино не далее как на прошлой неделе.
Зорро в черном пересек картинку номер шестнадцать и, сохраняя прежнюю дистанцию с котом, вслед за ним втянулся в пятнадцатую, как прицеп на веревочке.
Кот в этот момент уже переместился в четырнадцатый сектор.
Озадаченный Симеон метнул взгляд в правый угол и увидел, что в опустевший было шестнадцатый квадрат вошла новая темная личность!
Кажется, мужик в обтягивающих шортах и майке, но, может, и в трико. Либо вообще – чернокожий нудист?!
Равномерно затемненная фигура была вооружена длинной палкой вроде копья, из-за чего Симеон сильно забеспокоился о коте и немножко – о Зорро: не на них ли, часом, охотится дикий голодный африканец?!
Голый негр осторожно, но решительно прокрался из шестнадцатого сектора в пятнадцатый вслед за Зорро и призывно помахал кому-то позади себя.
Симеон почти не удивился тому, что в шестнадцатый квадрат, отчетливо волнуясь, вплыла очередная черная фигура.
Стопроцентно, это был не кот, но мужчина ли, женщина ли, и двуногое ли вообще – понять было сложно. Длинная глухая хламида закрывала неведомое создание с головы до пят (или что у него там, на нижних конечностях, – не поддающегося подсчету количества?), и больше всего этот персонаж походил на крупный, но нечетко очерченный треугольник.
Примерно так выглядел бы Нео из «Матрицы», дополни он свой длинный кожаный плащ чугунным шлемом с густой вуалью, или роковая Дама Пик в глухой, в пол, парандже.
Заинтригованный Симеон испытал сильнейший позыв увеличить изображение с шестнадцатой камеры, но в этом случае с экрана пропали бы остальные пятнадцать картинок.
Симеон чертыхнулся и остро прищурился на квадрат номер двенадцать, предвидя, что будет дальше.
Возглавляющий процессию кот вышел из тринадцатой клетки и, сделав за пределами видимого пространства ход конем, возник во втором ряду справа – в двенадцатом секторе.
Зорро дисциплинированно переместился в тринадцатую клетку, негр в четырнадцатую, самоходный треугольник – в пятнадцатую.
Симеон напрягся.
Шестнадцатая камера добросовестно передала изображение возникшего в правом нижнем квадрате вертлявого бесхвостого беса в черном наряде с блестками!
Плавной походкой от бедра чертик шел за треугольником, треугольник – за негром, негр – за Зорро, а Зорро – за котом, который, единственный из всех, гулял сам по себе. Все вместе они здорово смахивали на похоронную процессию, «паровозиком» поднимающуюся по горному серпантину.
У Симеона возникло подозрение, что хоронят его здравый рассудок.
Он уже почувствовал, что будет дальше.
Симеон затаил дыхание, и…
