Насколько сложнее это было сделать, отыскивая слова, кроме русского, ещё как минимум на 14 языках народов СССР… А ведь Берия в своей речи на XIX съезде говорил о том, что «в советском многонациональном государстве живут и трудятся более 60 наций, национальных групп и народностей».

И каждая из этих наций, национальных групп и народностей имела свои — большие или малые, писаные или устные, но свои традиции, свои, говоря словами Берии, быт, обычаи и психологию. От того, насколько полно и умно они учитываются в политике Москвы, зависело будущее Советского Союза, а значит, и будущее всех этих шестидесяти наций, национальных групп и народностей.

Как развивалась бы национальная политика в СССР при руководстве Берии? Можно не сомневаться, что она развивалась бы так, что не оставляла бы никаких шансов на успех для антисоветской сепаратистской деятельности в национальных республиках.

Центростремительные тенденции в СССР Берии обеспечивались бы в том числе и за счёт рационального разделения труда по союзным республикам.

Во время руководства Грузией Берия явно стремился к созданию на территории республики таких предприятий, которые были бы включены в общесоюзную кооперацию. Приведу только один, но яркий пример. В Тбилиси не без прямых хлопот Берии был построен крупный авиационный завод, уже перед войной производивший современные боевые машины. Произведённые в годы войны в Тбилиси истребители воевали на всех фронтах.

Интересно знать — в каком состоянии находится авиастроение в сегодняшней Грузии и кому оно сейчас нужно?

Так же не нужна нынешней Грузии и та наука, которая развивалась в республике при Берии как естественная и неотъемлемая часть большой многонациональной советской науки.

В области сельского хозяйства Грузии политика Берии была сходной. Он считал, что необходимо максимально использовать уникальные климатические возможности Кавказа для специализированного, ориентированного на субтропические культуры сельскохозяйственного производства, а «общие», так сказать, культуры, например зерновые, получать за счёт межреспубликанских поставок в рамках общесоюзного баланса.

Лёгкая и пищевая, в том числе плодоовощная, промышленность Грузии тоже развивалась Берией с учётом возможностей широких поставок продукции за пределы Грузии.

Сама жизнь совершенствовала понимание Берией проблем национальной политики. Так, Атомный проект СССР был средоточием усилий целого ряда национальных республик — в Казахстане, в республиках Средней Азии, на Украине были открыты богатые месторождения уранового сырья, и там строились рудники, обогатительные фабрики, создавалась инфраструктура.

Берия хорошо понимал силу крупных объединений, был объединителем по сути своей натуры, но объединителем, отдающим себе отчёт в том, что любое объединение — личностей, коллективов, народов — будет прочно естественным образом только тогда, когда всеми членами объединения, и прежде всего руководством, учитывается своеобразие и самобытные черты всех частей, слагающих целое.

На антибериевском Пленуме ЦК КПСС в июле 1953 года Берию обвиняли во всех смертных грехах, в том числе и в намерении уничтожить единство советских народов, поощрять сепаратизм и т. д. Однако это было ложью и клеветой уже потому, что Берии — как личности — был по душе максимальный размах, крупный масштаб, ему было интересно работать мощно и над большими задачами. А где могла крупная личность выразить себя более полно и зримо, чем в рамках великой державы, уверенно набирающей такие темпы, которые выводили её в лидеры мира?

Уже поэтому Л. П. Берия был естественным патриотом Союза Советских Социалистических Республик и был исполнен стремления укреплять и развивать СССР как прочный взаимно выгодный союз народов, его слагающих.

Ещё со времён работы на Кавказе Берия понимал, что национализм и его производное — сепаратизм нельзя надёжно ликвидировать, подавляя его. Репрессивные меры в период обострения исторической ситуации необходимы, это он понимал хорошо — как опытный чекист. Если где-то имеет место вооружённый национализм, террористический национализм, то с ним нельзя не бороться, в том числе и вооружённой рукой. Однако Берия недаром в своих записках по национальной политике писал, что «борьбу с националистическим подпольем нельзя вести путём только массовых репрессий и чекистско-войсковых операций». Недаром он употребил и слово «бестолковые» применительно к проводившимся против националистов репрессиям.

Но самое умелое применение репрессий может быть лишь оперативной мерой, снимающей остроту ситуации, но не ликвидирующей саму ситуацию. Это Берия понимал отлично не только как чекист, но и как политик, как государственный деятель социализма.

Он понимал ещё по работе на Кавказе, что национализм нельзя эффективно подавить, его можно эффективно лишь ослабить, затем лишить его привлекательности в глазах национальной народной массы и только после этого — изжить.

Такой подход требовал умения, такта, знаний…

Времени, наконец!

Но лишь такой подход был по-настоящему успешным.

Берия понимал суть проблемы именно так. И поэтому в СССР Берии были бы невозможны те центробежные тенденции, которые постепенно, под здравицы «союзу нерушимому республик свободных», развились в СССР Брежнева и разрушили СССР Горбачёва.

Какой могла бы стать международная политика Берии?

На этот вопрос тоже можно дать вполне определённый ответ. Эта политика укрепляла бы и возвышала Советский Союз, Россию, но укрепляла бы не за счёт неравноправных отношений с внешним миром — как это имеет место быть в случае США и Запада вообще, а за счет как раз межгосударственных отношений нового типа, когда великая держава относится к малым странам подчёркнуто равноправно.

Уже те немногие месяцы, которые Россия прожила без Сталина, показали, что Берия был вполне талантлив и во внешнеполитической сфере и имел в этой сфере вполне самостоятельные и перспективные взгляды.

Пока Сталин был жив, Берия мало привлекался им для решения внешнеполитических проблем, тем более — дипломатическими методами. Эпизоды типа устранения Троцкого, конечно же, не в счёт. Собственно, в Берии как в дипломате у Сталина особой нужды и не было — Сталин сам был выдающимся дипломатом, что блестяще доказал в ходе международных конференций с его участием и в ряде переговоров довоенного, военного и послевоенного времени.

Для помощи в этой сфере Сталину вполне хватало Молотова. К тому же Молотов был внешне невозмутим, а Берия был человеком нередко импульсивным, открытым. К психологическому «имиджу» внешней политики невозмутимого Сталина Молотов подходил больше.

Вот что написал Берия в том месте письма Маленкову «из бункера», где адресовался к Молотову:

Похоже, Молотов умел скрывать свои чувства не только на внешнеполитической арене, но и в кругу коллег, потому что на самом деле Берия не мог Вячеслава Михайловича не раздражать уже по причине несходства натур. Да и не завидовать более талантливому Берии Молотов не мог. Но вот же — Берия был,