– Тебе обязательно нужно связать майора с ГАЛ, да?

Риэ тоже пригубила кофе.

– Да ведь на него указывают все улики. Между прочим, это ты надоумил меня, что Иностранный легион связан с ГАЛ.

Барбонтин раздраженно бросил сигарету на пол и растер ее ногой.

Внезапно он переменил тему:

– Вчера вечером случилось одно неприятное происшествие. Ты, может, видела по телевизору или в газетах.

– Я ни сегодня, ни вчера новостей не видела. Наклонившись к ней, Барбонтин проговорил, понизив голос:

– На улице Принсипе де Вергара, в своем доме, был убит второй секретарь советского посольства, некий Михаил Жаботин.

– Приношу свои искренние соболезнования. То есть хотела бы принести, только вот не знаю кому. Мне- то какое до этого дело?

– Жаботин был не просто второй секретарь. На самом деле он занимал высокий пост в КГБ.

Риэ отпрянула:

– Но, прости, к КГБ я точно никакого отношения не имею.

– Ты, наверно, знаешь, что КГБ финансирует и поставляет оружие антиправительственным организациям многих стран.

– Послушай, по-моему, ты начитался шпионских романов. В наше-то время, когда там перестройка в самом разгаре?

– При чем тут шпионские романы? Кагэбэшники издавна занимаются такими делами, пытаясь таким образом расшатать строй в странах западного блока.

– Поняла, поняла, – прервала его Риэ. – Не хочешь ли ты сказать, что КГБ финансирует и ЭТА?

– Да, – без тени улыбки ответил Барбонтин. – Считается, что Жаботин был в Испании связным. И что кагэбэшники поддерживали не только ЭТА, но и «Терра Ностра»[87] – экстремистскую группировку, борющуюся за независимость Каталонии.

– «Терра Ностра»? Первый раз слышу. Однако, насколько мне известно, группы, борющиеся за независимость Каталонии, к террористическим актам не прибегают.

– Все, кроме «Терра Ностра». Эти, к примеру, угрожают, что помешают проведению Олимпиады в Барселоне. Наверняка собираются повторить теракт времен мюнхенской Олимпиады.

– Ну хорошо, а к чему ты все это говоришь?

Барбонтин выдержал эффектную паузу.

– Жаботина убил человек из ГАЛ.

– Из ГАЛ?

– Да. Его убийство – предупреждение. Орудия преступления не нашли, но нет сомнений, что он умер от удара ножом в сердце.

Риэ непроизвольно сглотнула. Убийца из ГАЛ… Ножом…

Барбонтин кивнул.

– Знакомый стиль, а? – спросил он.

– Так, значит, убийца – тот же самый человек в черном плаще, что ли… тот, худой, да?

– Скорее всего. Только на этот раз он был без плаща и без шляпы. Есть свидетель – один кубинец, секретарь Жаботина. Жаботин отправил его с каким-то поручением, и как раз когда он возвращался домой, увидел со спины очень худого человека, который только что вышел из здания, где находилась квартира Жаботина. Он не обратил на него особого внимания, но когда, поднявшись в квартиру, увидел, что босса убили, тут, видно, его осенило.

Риэ пригубила остывший кофе. Вкус – как у помоев.

Барбонтин продолжил:

– По правде говоря, за Жаботиным присматривали и люди из CESID. И не только за Жаботиным. Все служащие советского посольства до единого находятся под постоянным наблюдением CESID.

– Что это за «Сесид» такой?

– «Сентро Супериор де Информасион де ла Дефенса».[88] Организация, занимающаяся борьбой со шпионами. Что-то вроде американского ФБР или английского МИ5. У нас в антитеррористическом отделе тоже есть люди из контрразведки. Потому-то мы сразу и раскусили, что за тип этот Жаботин.

– Так, значит, контрразведчики тоже видели того худого мужчину?

Барбонтин поднял указательный палец:

– Именно. Они фотографировали всех посетителей здания, в котором жил Жаботин. Правда, квартир там немало и разобраться, кто к кому приходил, не так легко. Но человека, которого со спины видел секретарь Жаботина, сфотографировали четыре раза, если считать и этот, последний. Кто он, конечно, неизвестно, но если принять во внимание твое описание убийцы, то можно с уверенностью заключить, что именно он и зарезал Жаботина. Таков наш вывод.

Риэ посмотрела в окно.

Лило пуще прежнего, и ветер, казалось, тоже крепчал.

За окном, растянув куртку над головой наподобие палатки, как ни в чем не бывало шел молодой человек с волосами, выкрашенными в зеленый цвет.

Риэ перевела глаза на Барбонтина:

– Какой, однако, неумелый убийца – смог расправиться с жертвой только на четвертый раз. Иначе говоря, доля успешных попыток составляет всего двадцать пять процентов.

Барбонтин пожал плечами:

– Может быть, первые три раза ему понадобились для того, чтобы изучить здание.

Риэ сделала знак бою принести еще кофе.

– А скажи, пожалуйста, этот кубинец – секретарь Жаботина – вызвал полицию сразу, как только обнаружил труп?

Барбонтин прищурился:

– Хорошие вопросы задаешь. Секретарь первым делом попытался дозвониться в посольство. Но провод оказался перерезан, и кубинец в замешательстве выбежал на улицу. То ли он собирался найти телефонную будку, то ли пойти прямиком в посольство, чтобы сообщить им.

Риэ беспокойно заерзала на стуле.

– И что дальше?

– Как раз в это время мимо проезжала патрульная полицейская машина. Человек, который вдруг выбежал из дома без кровинки в лице, конечно, показался полицейским подозрительным. Они сразу вышли из машины, задержали пытавшегося убежать от них секретаря и допросили. Наблюдатели из контрразведки тоже вышли из своего укрытия и присоединились к допросу. Секретарю ничего не оставалось, как заявить об убийстве. Вот поэтому нам и удалось попасть на место преступления раньше, чем посольским.

– Ну и что вам удалось там найти?

– Много разного. Например, в обнаруженных бумагах были мемуары, написанные отцом Жаботина, его собственной рукой.

– Мемуары? А чем мемуары могут помочь в расследовании?

Барбонтин с довольным видом кивнул:

– Я попросил ребят из советского отдела Бюро контрразведки вкратце перевести мне содержание, и оказалось, что мемуары эти очень даже любопытные. Издать их – чистый бестселлер будет.

Принесли еще две чашки кофе. Не притронувшись к своей чашке, Барбонтин продолжал:

– Кстати говоря, вышла еще вот какая странная история. Всего два часа назад в дешевом пансионе на улице Тесоро обнаружили еще один труп. Причина смерти – сердечный приступ, но чем он был вызван – еще неизвестно.

Риэ протянула руку к чашке:

– Что-то ты то об одном, то о другом – я так совсем нить потеряю. Кто умер на этот раз?

– Старик один, по имени Хоакин Эредиа. Правда, он, кажется, был известен под прозвищем Хоакин эль