непонятно, и вдруг каким-то внутренним взором Слава увидел нечто большее, чем дано было ему видеть, и мысленно согласился с Кузьминым, ведь и вправду в Даше Чевыревой было что-то орлиное.
Нет, он не оправдывал ее, сразу не во всем разберешься, сейчас она низко опустилась, но она взлетит, взлетит, Слава верил в нее…
— Иногда и орлам приходится спускаться на овины, — вслух продолжил Кузьмин мысли Славы.
— Откуда ты это? — спросил Слава, в словах Кузьмина послышалось что-то знакомое.
— В школе проходили, — сказал Кузьмин. — Забыл уже.
А Слава вспомнил: орлам приходится иногда спускаться к земле, и куры уверены, что так летать могут и они.
Слава верил, всей душой верил в Дашу: она еще поднимется, взлетит, «орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда до облак не подняться!».
22
Не находилось времени обсудить вопрос: будет ли и, если будет, то какой, семья в коммунистическом обществе. То батраков приходилось трудоустраивать, то налаживать занятия в школах, учителя не справлялись со всеми навалившимися на них обязанностями, то проводить с призывниками разъяснительную работу, то вести учет земельных угодий и урожайности: и земотделу, и военкомату, и прежде всего уездному комитету партии, — тут было не до отвлеченных споров о семье, множество повседневных практических дел не позволяло комсомольским работникам уделять внимание вопросам, представлявшим пока что только теоретический интерес, поскольку никто из работников укомола обзаводиться семьей еще не собирался.
И все же вопросом этим пришлось заинтересоваться, его ставила сама жизнь, Даша Чевырева ставила, не за горами время, когда окружающие Ознобишина девчонки и мальчишки переженятся, и всем им придется подумать, как устроить свой быт, заняться не только самовоспитанием, но и воспитанием собственных детей.
Слава спустился по деревянным ступенькам в нижний этаж общежития — здесь комнаты потемней и потесней, однако чище и уютнее, Эмма Артуровна редко заглядывала на нижнюю половину дома, и ее обитатели сами заботились о своем быте, — и постучал в дверь к Вержбловской; не очень-то он расположен к Фране, но в данном случае нелишне побеседовать с ней: что же такое семья.
— Войдите!
Чем она занималась? Как сидела на кровати, так и не встала.
Она смутилась, увидев Славу, подогнула ногу, обдернула юбку.
Розовое пикейное одеяло, комодик откуда-то достала с бронзовыми гирляндами, должно быть из помещичьих трофеев, что свалены на складе жилищно-коммунального отдела, зеркало на столике украшено бантами из марли, марлю она, конечно, выпросила в аптеке, в глиняном горшочке, в деревне в такие сметану наливают, букет бумажных цветов…
— Можно?
— Я рада тебе… Слава.
Как это у нее хорошо получается: «Сла-а-ва»… Протяжно и нежно.
— Хочу с тобой посоветоваться. По женскому, что ли, вопросу.
— Садись.
Она подвигается на кровати, освобождая место, однако Слава присаживается на краешек табуретки.
— Скажи, Франя, ты читала книжку 6 том, какая будет семья?
Она вновь удивлена:
— Семья?
— Какая семья будет в коммунистическом обществе? Мне говорила об этой книжке Дарка Чевырева. Ей в женотделе дали.
— Ах… — На мгновение Франя задумывается. — Ну, конечно, читала!
Слава не уверен, что Франя читала, но она ни за что не признается.
— А какая семья будет в коммунистическом обществе?
— А почему это тебя интересует? — вопросом на вопрос отвечает Франя.
Слава смущен.
— Это же всех интересует. Все мы когда-нибудь поженимся. Актуальная тема. Вот я и хотел тебя спросить, как ты представляешь себе семейные отношения при коммунизме?
Лицо Франи заливает краска, бог знает что ей подумалось!
— Ну, я не знаю… Будет полная свобода, — начинает Франя. — Не будут венчаться, никто даже знать не будет, что кто-то поженился, может быть, муж и жена будут жить даже на разных квартирах…
— А дети? — спрашивает Слава.
— Дети? — Франя краснеет еще больше и опять на мгновение задумывается. — Детей вообще не будет!
— То есть как не будет?
— А зачем дети? — запальчиво спрашивает Франя.
— Но ведь человечество должно же как-то продолжаться?
— Ах человечество…
Она опять размышляет.
«Дура, — думает Слава. — Добьешься от нее толку!»
— Детей будут родить по очереди и воспитывать в детских садах…
Вот все проблемы и решены!
— Я к тебе вот по какому делу, — говорит Слава. — Возьми-ка еще раз эту книжку в женотделе. Вопрос интересует молодежь. Особенно переростков. Устроим в клубе диспут на тему о том, какая должна быть семья в коммунистическом обществе, и ты сделаешь доклад.
Франя разочарована, кажется, она придала вопросам Славы иной смысл.
— Какой из меня докладчик?
— Все мы плохие докладчики, — соглашается Слава, хотя сам о себе так не думает. — Учись выступать — это тебе официальное поручение. Учти!
Слава на работе шутить не любит, это Фране известно, и ей придется учесть…
— Так что готовься.
Поскольку диспут объявлен и докладчик назначен, Слава заходит в женотдел.
— Вы там давали какую-то книжечку Чевыревой. Секретарю Дросковского волкомола. Что-то там о семье. Не можете ли и мне дать?
Ему охотно дают, в женотделе полно этих брошюр, Слава берет несколько экземпляров, благодарит и уходит.
«А.Коллонтай. Семья и коммунистическое общество».
Он собирается выступить на диспуте, поэтому вечером садится за стол, берет тетрадь, карандаш, делает для себя выписки.
«Какая уж это семейная жизнь, когда жена-мать на работе хотя бы восемь, а с дорогой и все десять часов!»
«Ну и что из того? Мама ходила на работу, — думает Слава, — и воспитывала нас…»
«Семья перестает быть необходимостью как для самих членов семьи, так и для государства…»
Почему? Маленькая сейчас у Славы семья, только мама и Петя, а все равно ему тепло при одной мысли, что есть у него семья…
«Или это пережиток, — думает Слава, — и не нужно мне ни мамы, ни Пети?…»
И какая же ерунда дальше:
«Считалось, что семья воспитывает детей. Но разве это так? Воспитывает пролетарских детей улица…»
Ерунда! Нет ничего крепче рабочих семей, и какие отличные люди выходят из этих семей! Ленин тоже рос в семье, иначе он не стал бы таким хорошим человеком…
И что же автор брошюрки советует дальше?
«На месте прежней семьи вырастает новая форма общения между мужчиной и женщиной:
