Бедняга! Болеть в этой заброшенной дыре, где нет никого, кроме деревенского лекаря. Какой стыд!

Рут. Я хотела тебе написать, но Роберт взбесился, когда я ему об этом сказала. Он заявил, что слишком горд, чтобы просить о чем-нибудь.

Эндру. Горд? Не хотел просить у меня? (Вскакивает со своего места и начинает нервно ходить по комнате.) Просто не понимаю твоего поведения. Разве ты не видишь, как серьезно он болен? Мне достаточно было взгляда, чтобы убедиться в этом. Он выглядит чудовищно. (Свирепо.) Ты, наверно, так привыкла к его постоянному недомоганию, что тебе и это показалось пустяком? Господи, если б я только знал!

Рут (совершенно равнодушно). Письма идут очень долго туда, где ты живешь. А большая телеграмма — для нас это слишком дорого. Мы кругом в долгах, у мамы я больше просить не могу. Она и так последние два года тратит на нас из своих сбережений. Не говори ничего Робу — он рассердится, если узнает. Но мне пришлось — иначе совсем не на что было жить.

Эндру. Так у вас… (Только сейчас замечает следы нищеты.) Поэтому твоя телеграмма…

Рут утвердительно кивает головой. (Ударяет по столу кулаком.) Боже праведный! А у меня в это время было все-все! (Садится, придвинул стул к Рут; взволнованно.) В голове не укладывается. Но почему? Почему? Как это все случилось? Расскажи!

Рут. Рассказывать нечего. День от дня дела шли хуже и хуже, а Робу было все равно.

Эндру. Но Роб ведь очень старался.

Рут. После смерти вашей матери он совершенно охладел к ферме. Нанимал разных людей — они только надували его и уходили. Бывало, что нанять-то было некого. Никто не хотел работать у нас, все искали выгодных мест. Потом умерла Мэри — и тут он все забросил. Засел дома с книгами. Мне осталось только одно: просить денег у мамы.

Эндру (потрясенный рассказом Рут). Какой ужас! Роб безумец, как же он не дал мне знать? Слишком горд, чтобы просить у меня! Какая дикость! И Роб, именно Роб говорит это! Да что с ним сделалось! Когда я минуту назад увиделся с ним, он был прежним Робом, только очень больным. (С внезапным подозрением.) Рут! Скажи правду, голова у него в порядке?

Рут (мрачно). Не знаю. Он очень тяжело пережил смерть Мэри, но, по-моему, он ее уже забыл.

Эндру (посмотрев на нее испытующе). Скорее, ты забыла ее!

Рут. Проходит время, и все притупляется.

Эндру (с минуту пристально смотрит на нее, с огромной жалостью). Прости, что я так говорил с тобой, Рут, словно виню тебя в чем-то. Я не владел собой. Увидел Роба в постели, исхудавшего, больного — просто в бешенство пришел. Прости меня, Рут.

Рут. Прощать нечего.

Эндру (снова вскочив, принимается ходить из угла в угол). Счастье, что я приехал, пока не поздно. Доктор сделает все, чтобы он поправился. Как только Роб поднимется, мы снова примемся за ферму. Я все налажу, и вы не будете нуждаться. Да, добьюсь этого еще до своего отъезда.

Рут. Ты опять собираешься уехать?

Эндру. Да, я должен вернуться в Аргентину.

Рут. А писал Робу, что возвращаешься совсем.

Эндру. Я надеялся, но попал в Нью-Йорк, узнал там кое-что, и оказалось, что придется ехать обратно. (Коротко засмеявшись.) Сказать правду, Рут, я сейчас не так богат, как вы могли судить по моим письмам. Но я был богат, когда писал их. Я занимался честной торговлей, и деньги просто сами плыли ко мне. Но мне все было мало. Захотелось легкой наживы. Как многие идиоты, я тоже кинулся в спекуляцию. А это было глупо. Меня всегда воротило от таких дел, во мне, наверно, еще был жив фермер. И все-таки, все-таки я не удержался — ввязался в игру на хлебной бирже и уже не мог остановиться. Я богател, был чуть ли не миллионером, разорялся, поднимался и падал… Наконец мне все опротивело, я решил вернуться домой и зажить настоящей жизнью. Я выкарабкался — у меня в кармане было ровно на четверть миллиона больше, чем пять лет назад, когда я приезжал сюда. (Горько рассмеялся.) А теперь самое невероятное. В тот день, когда должен был отойти мой пароход, подвернулся случай снова стать миллионером. (Щелкает пальцами.) И я опять не удержался. Я был уверен, что на этот раз не сорвусь. Я дал точные указания друзьям. (Горько.) Друзьям? А может, и не их вина! Что заслужил, то и получил! Когда я приехал в Нью-Йорк… я телеграфировал вам, что у меня там есть дело? Так вот это дело меня доконало. (Угрюмо усмехается; заложив руки в карманы, снова ходит по комнате.)

Рут. Значит, ты разорился?

Эндру (садясь). Да. (Закуривает сигару.) Но это не значит, что у меня ничего нет. Десять, может быть, двадцать тысяч у меня осталось. Только это слишком ничтожный результат пятилетних стараний. И поэтому я снова должен уехать. (Доверительно.) Я за год верну все. Для начала мне нужна очень небольшая сумма. (Тяжело вздыхает, и лицо у него внезапно становится усталым.) Но если бы можно было ничего не затевать. Так все опротивело! А ведь у меня было столько планов — как эту ферму сделать для нас настоящим домом… Придется теперь подождать!

Рут. Как жаль! Как все против нас!

Эндру (стряхивая с себя минутную подавленность, живо). Могло быть хуже. У меня еще осталось кое-что, и мы поправим дела на ферме. Я не уеду, пока Роб не выздоровеет. Я здесь все так заверну! (Удовлетворенно.) Мне нужен отдых, а лучший отдых для меня — это работа на воздухе… как в былые годы. Надо наладить работу и найти человека, который будет в мое отсутствие работать по моему плану. (Обрывает себя; понизив голос.) Ни слова Робу о том, что я разорился, слышишь? Он так щепетилен, что и цента у меня не возьмет — будет думать, что я совсем обнищал. Ни слова, хорошо?

Рут. Хорошо, Энди!

Пауза. Эндру курит, погруженный в планы на будущее. Открывается дверь спальни. Входит доктор Фосет со своим чемоданчиком и тщательно закрывает за собой дверь. Он очень озабочен и серьезен.

Эндру (вскакивает с места). Доктор! (Подвигает ему стул.) Пожалуйста, садитесь.

Фосет (смотрит на часы). Только на минуту, мне необходимо поспеть на девятичасовой. Во что бы то ни стало! (Садится и, откашлявшись, говорит в равнодушно- профессиональной манере.) Болезнь вашего брата, мистер Мэйо… (Замолкает, взглянув на Рут. К Эндру.) Может быть, нам лучше поговорить наедине?

Рут. Я знаю все, что вы скажете, доктор, я не уйду. Я его жена — и у меня есть право выслушать то, что вы собираетесь сказать. Не бойтесь, я вынесу все. Я привыкла к горю. Я догадываюсь, что вы скажете. Думаете, по его глазам я не поняла… (колеблется с минуту, затем подавленно) что он умирает?

Эндру (возмущенно). Рут!

Фосет (подняв руку и призывая обоих к молчанию). Принимая во внимание сказанное вами, я не вижу причин скрывать от вас положение дел. (Поворачивается к Эндру.) Боюсь, мой диагноз не противоречит выводу миссис Мэйо.

Эндру (со стоном). Но, доктор, есть же…

Фосет (спокойно). Я имею дело только с реальными фактами, и это один из них, очень печальный, разумеется. Вашему брату жить осталось не так много, несколько дней, возможно, даже часов. Я не рискую предсказывать. Чудо, что он до сих пор жив — у него очень сильно поражены оба легких. Если в результате какого-либо волнения произойдет кровоизлияние — это окажется роковым.

Эндру (застонав). Боже правый!

Рут словно окаменела: она неподвижно смотрит вниз.