симпатии, мы сосуществовали вполне мирно; свое презрение ко мне она никогда не выражала иначе как ироническим взглядом или двусмысленным замечанием.

Около десяти, когда я дочитывал описание последнего эпизода, зазвонил телефон. Интуиция подсказала мне, что это Мов, и потому я не удивился, когда исполненный важности Феликс пришел сообщить, что со мной желает говорить мадмуазель.

У нее был странный голос, низкий, гортанный. Она спотыкалась на каждом слове и, казалось, собиралась с силами, чтобы их произнести.

— Это вы, Дон Жуан?

— Мов, вы пьяны!

— Как сапожник, добрый мой друг…

— Какой стыд!

— Только без проповедей, ваше преподобие, приберегите их лучше для личного пользования…

Я не сообразил, что сказать в ответ. В трубке послышалось пьяное хихиканье.

— Скажите-ка, Морис, вы поговорили со старухой?

Я возмутился.

— Прошу вас проявлять уважение к вашей тете, Мов!

Она расхохоталась:

— Вы ее удостаиваете своим вниманием, а я, я должна ей оказывать почтение, вот умора! Послушайте, Дон Жуан, у вас прямо культ стариков…

— Люсия — не старуха, вы прекрасно это знаете и…

— Ага, конечно, это ходячая добродетель! Ну, так как, вам удалось ее переубедить?

— Я с ней поговорил, да…

— Какая была реакция?

— Ну, в общем…

— Она и слушать не стала, а? Ей плевать, что я страдаю из-за ее капризов! Она…

До меня донеслось приглушенное рыдание. Я завопил в трубку: «Алло! Алло!» Но Мов не отвечала.

— Мов! Алло! Мов, ответьте, умоляю вас… Мов, вы слушаете?

Тихий вздох на другом конце провода. Значит, Мов еще у телефона.

— Где вы находитесь?

— В одном бистро, в Сен-Жермен-де-Прэ…

— Одна?

— Нет, с приятелями…

— Как называется заведение?

— «Под хмельком».

— Я приеду за вами…

— Исключается!

— Почему?

— Во-первых, потому, что я не хочу отсюда уходить, а еще потому, что это клуб… Нужна членская карточка, чтоб войти…

Она бросила трубку. Я чуточку подождал, прежде чем сделать то же самое. Когда послышался щелчок и нас разъединили, я уже принял решение во что бы то ни стало привести Мов домой.

Я переоделся и вышел на улицу. Стоянки такси поблизости не было, и какое-то время мне пришлось идти пешком, пока, наконец, я нашел машину. Вечер был душный и пасмурный. Над городом нависли тяжелые низкие тучи…

Водитель не знал, где находится бистро «Под хмельком», и мы довольно долго кружили по кварталу Сен-Жермен, прежде чем отыскали адрес этого клуба. Нам в конце концов помог полицейский, старый и усатый. Судя по его пренебрежительному тону, он был весьма невысокого мнения о посетителях сего заведения.

Оно помещалось в подвале пузатого здания, какие можно увидеть только в Париже. Мов припарковала автомобиль, въехав прямо на тротуар. Ветерок шевелил листок протокола, засунутого под «дворник». Я расплатился с таксистом и направился к низкой двери, из-за которой доносились звуки оглушительной музыки. Спустившись вниз по трем ступенькам, я очутился на площадке, где за жалким столиком из белого дерева скучал одетый в смокинг господин. Именно он следил за входом. Напротив его наблюдательного пункта виднелась железная дверь, к которой я двинулся, не обращая внимания на мрачного часового. Однако такой не упустит возможности поразвлечься.

— Месье, попрошу!

Я сделал вид, что не слышу. Однако открыть дверь не представлялось возможным: снаружи ручки не было, дверь открывалась электрокомандой от стола.

Пришлось все-таки обратиться к этому типу. Он разглядывал меня с озабоченным и вместе с тем насмешливым видом, поглаживая потертые отвороты своего смокинга.

— В чем дело? — тихо произнес он.

— Послушайте, будет очень мило с вашей стороны: если вы поднимете шлагбаум!

— Вы являетесь членом клуба?

— Нет, но если настаиваете, могу внести вступительный взнос…

— Не так сразу: у вас должно быть двое поручителей.

— Я наверняка найду их внутри.

Он явно наслаждался ситуацией. Его лицо с совиными глазами, бледное лицо человека, привыкшего к ночному образу жизни, оживилось.

— Но вы не можете войти, сами понимаете, раз вы не член клуба, вот в чем загвоздка. Что называется, порочный круг!

Я похлопывал ладонью по железной двери. За этой дверью находилась Мов, а я не мог к ней пробраться. Это привело меня в страшную ярость.

— Порочным кругом я называю ваш грязный кабачок! Я пришел за молоденькой девушкой, которую сюда затащили. Схвачу ее под мышку и тут же смотаюсь, понятно…

Он пожал плечами.

— Сматывайтесь прямо сейчас. Мне не нравятся наглые типчики, которые любят устраивать скандалы.

Я подскочил к столу и, схватив этого субъекта за отвороты, которые он так нежно полировал, прорычал ему прямо в физиономию:

— Девушке, о которой идет речь, всего семнадцать, то есть, она несовершеннолетняя. Она только что говорила со мной по телефону, и это позволило мне убедиться в том, что она вдрызг пьяна! Добавлю, что эта девушка — племянница Люсии Меррер, актрисы Люсии Меррер. Если вы немедленно не откроете, я позову полицейских и будете разбираться с ними, ясно?!

По некоторой неуверенности, появившейся у него во взгляде, я понял, что победа за мной. Я отпустил его. Он покрутил шеей, чтоб вернуть воротничок на место. Потом нажал кнопку у себя за спиной, и железная дверь открылась. Звуки, доносившиеся из-за закрытых дверей не шли ни в какое сравнение с реальным шумом. Грохот стоял невообразимый. Я буквально покачнулся от несущихся из мощнейших усилителей неистовых звуков негритянского джаза. Но еще громче, чем музыка, раздавались возгласы, вопли, смех посетителей. У человека, попавшего сюда с улицы, создавалось впечатление, будто он окунулся в атмосферу какого-то безумного праздника.

Я спустился по ступенькам, ведущим в низкий сводчатый зал, освещенный одними свечами, и стал искать в полумраке Мов. Но напрасно я таращил глаза, я ее не видел. Чтобы найти девушку, надо было идти от столика к столику и заглядывать каждому посетителю в лицо… Меня толкали пары, пытавшиеся танцевать между столиков, некоторые женщины на глазах у своих спутников окликали меня или тянули за рукав.

Я шел, продираясь сквозь этот людской агломерат, оглушенный шумом, задыхаясь от духоты и тяжелого запаха зверинца, стоявшего в темном подвале. Господи! Человечество, должно быть, переживает полный упадок, если получает удовольствие от пребывания в подобных местах!