Подъехав к дому мисс Корнелии, они вышли из коляски. Там уже собралось целое общество. Из окон дома можно было видеть всю церемонию. Корнелия красовалась в пышном атласном платье и с такой яркой алой розеткой на груди, которая могла бы смутить целое стадо быков.

Наконец церемония началась. Карлайль был предложен сэром Джоном Добидом. Два другие господина предложили Левисона. Перевес оказался на стороне Карлайля, так как он получил на двадцать голосов больше. Друзья сэра Фрэнсиса Левисона потребовали перебаллотировку. Поднялся страшный гвалт, толпа хлынула в избирательный зал.

Карлайль и сэр Джон Добид шли под руку. Чтобы попасть в здание суда, нужно было пройти мимо дома мисс Корнелии. Молодой лорд Вэн, находившийся в толпе, замахал шляпой в воздухе и крикнул: «Да здравствует Карлайль и честь!» Толпа отозвалась на крик лорда Вэна с таким неистовством, что заглушила все прочие толки: «Да здравствует Карлайль и честь!»

Барбара и плакала, и улыбалась; глаза ее встретились с глазами мужа.

— Посмотрите на балконы! Точно корзинки с цветами! — шепнул мистер Дрейк на ухо Левисону. — Как все женщины вокруг него увиваются! Между нами говоря, Левисон, на твоем местея бы вовремя ретировался.

— Как презренный трус, не правда ли? Нет, я пойду до конца!

— Какая красавица его жена! — продолжал Дрейк, не сводя глаз с Барбары. — Скажи, пожалуйста, Левисон, его первая жена была так же хороша собой?

Левисон бросил на него яростный взгляд. В эту самую минуту полицейский чиновник подошел к друзьям и схватил баронета за воротник со словами:

— Сэр Фрэнсис Левисон, вы — мой пленник!

— Пусти, негодяй! Прежде узнай, кто я! — воскликнул последний, с бешенством вырываясь из его рук.

Полицейский наклонился, сделал торопливое движение, и руки Левисона оказались в цепях.

— Мне очень жаль, что я вынужден арестовать вас публично, но я не мог сделать этого раньше. Приказ об аресте лежит у меня в кармане только со вчерашнего дня, я получил его в пять часов вечера. Я арестую вас, сэр Фрэнсис Левисон, как убийцу Джорджа Галлиджона!

Толпа отхлынула назад, парализованная этим неожиданным объявлением. Дамы, видевшие эту сцену из окон дома Корнелии, не могли догадаться, в чем дело, тем не менее все были бледны от волнения.

Но бледность их была ничтожна в сравнении со смертельной бледностью, покрывшей лицо Левисона. На него было жалко смотреть. Губы его скривились в беспомощной улыбке. В эту минуту он узнал Отуэя Бетеля, стоявшего неподалеку, и страшное проклятие сорвалось с его уст. Вскипев от бешенства, он закричал:

— Это ты, собака, поддел меня!

— Нет, клянусь…

Неизвестно, кем или чем поклялся Бетель, — его речь была прервана появлением второго полицейского, который надел ему на руки кандалы, как и Левисону.

— Мистер Отуэй Бетель, арестовываю вас как сообщника убийцы Джорджа Галлиджона.

Все взоры устремились на арестованных. Полковник Бетель направился к ним.

— Что все это значит? — с достоинством спросил он у полицейских.

— Полковник, просим извинить нас! Мы приводим в исполнение приказ об аресте. Вашего племянника обвиняют в сообщничестве с убийцей Галлиджона.

— В сообщничестве с Ричардом Гэром?

— Полковник, говорят, что Ричард Гэр невиновен!

— И я невиновен! — воскликнул Отуэй Бетель запальчиво.

— В таком случае вам остается только доказать это, сударь, — вежливо ответил полицейский.

Корнелия перегнулась через балкон, желая знать, в чем дело. Миссис Гэр стояла позади. Наконец им сказали, что эти два господина — выскочка, желающий попасть в парламент, и молодой Бетель — арестованы за убийство Галлиджона и за то, что они взвалили это преступление на плечи Ричарда Гэра.

Слабый крик раздался с балкона — бедная мать Ричарда упала в обморок.

Среди общего шума и насмешек толпы Левисон и Отуэй Бетель были препровождены в полицейскую контору.

Нам остается рассказать еще об одном эпизоде. Читатель уже видел мисс Корнелию в дорогом атласном платье. О! Если бы она только знала, кто находился в это время на балконе верхнего этажа, то, пожалуй, трудно было бы поручиться за последствия. А находилась там одна весьма незначительная особа — Эфи Галлиджон!

Прислуга мисс Корни провела ее туда тайком. На ней было шелковое белое с зеленым платье с оборками до самой талии, фантастическая шляпка с гирляндой и вуалью, безукоризненной белизны перчатки и легкая кружевная косынка, надушенная мускусом. Счастье, что Корнелия не знала о такой неслыханной дерзости!

— А ведь он, право, недурен! — заметила Эфи, обращаясь к служанкам Корнелии, когда Левисон повернулся лицом к ее балкону.

— О, презренное создание! — воскликнули те хором. — И этот человек еще осмелился состязаться с мистером Карлайлем!

— Что это! Посмотрите, пожалуйста! — вскрикнула вдруг Эфи. — На него надели кандалы! За что же это? Что он сделал?

Бедная Эфи ничего не могла понять.

— Боже мой! — воскликнула одна из служанок. — Это сэр Фрэнсис Левисон и Отуэй Бетель! Говорят, что их арестовывают за убийство Джорджа Галлиджона… вашего отца, мисс Эфи! Левисон убийца, а Ричард Гэр вовсе не виновен в этом преступлении…

Эфи напрягла все свои умственные способности, чтобы понять смысл этих слов, но вдруг почувствовала сильное головокружение, покачнулась и упала на пол.

Когда Эфи Галлиджон пришла в себя, то поспешила убраться из дома мисс Карлайль. Она величественно шествовала по улице, возвращаясь к миссис Лэтимер.

Недалеко от квартиры мисс Карлайля находилась лавочка, в которой продавали сыр, ветчину, масло и сало. Один молодой человек приятной наружности вычитал в объявлениях, что эта лавочка продается, и приехал из Лондона специально для того, чтобы сделаться ее обладателем. Его предшественник нажил порядочный капитал, прежде чем продать лавку, и мистеру Джеффину предсказывали точно такой же успех. Уже одно то, что мисс Карлайль закупала в этой лавочке провизию, свидетельствовало о высоком качестве товара.

Когда Эфи поравнялась с лавочкой, мистер Джеффин в белом фартуке возник в дверях. Эфи остановилась. Мистер Джеффин посмотрел на нее с восхищением.

— Здравствуйте, мисс Галлиджон, — воскликнул он с жаром.

— Как поживаете, Джеффин? — сказала она с некоторым высокомерием и соблаговолила вложить в протянутую руку кончики пальцев. — А я думала, что вы закрыли сегодня свою лавочку.

— Мы должны быть при деле, — ответил мистер Джеффин, с прежним восхищением рассматривая личико красавицы. — Если бы я знал, что вы сегодня пользуетесь свободой, мисс Галлиджон, быть может, и я позволил бы себе прогуляться в надежде встретиться где-нибудь с вами.

— Ах, боже мой! — произнесла Эфи, насмешливо улыбаясь. — Вы могли бы увидеть меня час или два часа тому назад, если бы у вас были глаза. Я ходила к мисс Карлайль, — прибавила она таким тоном, каким может говорить особа, навестившая какую-нибудь знатную графиню.