Дискриминация против девушек, у которых нет прямых волос, маленьких носиков и идеальных сисек. И он рассмеялся.

— Вот подонок. Все это и так знают.

— Но это неправильно. Поэтому моя сестра и ведет эту борьбу с группой поддержки.

— И ты хочешь про это написать?

— Я бы написала, но Питер мне никогда не позволит. А если и позволит, то потом Донна ЛаДонна настроит против меня всю школу, и со мной никто не будет общаться, боясь ее гнева. Давай посмотрим правде в глаза: Донна ЛаДонна управляет всей школой.

— Или, по крайней мере, она так думает.

В этот момент возвращается Питер.

— Я собираюсь встретиться с Мэгги в торговом центре. Не хочешь пойти с нами?

— Конечно, — говорю я и собираю свои вещи. — Я все равно встречаюсь там же с Себастьяном.

— Пока, Кэрри, — говорит Гейл. — Было приятно с тобой познакомиться. И не переживай, я не буду пытаться с тобой заговорить, ели встречу тебя в коридоре.

— Не глупи, Гейл. Подходи и разговаривай со мной.

— Гейл, вероятно, тебе все, рассказала о Донне ЛаДонне и ее сестре Рамоне, — говорит Питер, пока мы идем к его ржавому желтому универсалу.

— Эмм, — бормочу я.

— Это все такая куча дерьма, что в нее даже не хочется лезть. И потом, кому интересны девчачьи разборки?

Я открываю пассажирскую дверь, бросаю кучу бумаги на пол и сажусь.

— Забавно, я всегда думала, что тебе интересно все, что касается женщин.

— Что ты имеешь в виду? — Питер выжимает педаль газа и поворачивает ключ зажигания. Ему требуется несколько попыток, чтобы заставить двигатель работать.

— Я никогда не думала, что ты из разряда парней, которые не выносят женского мнения. Знаешь, такие парни, которые говорят своим подругам заткнуться, когда те пытаются им что-то сказать.

— С чего ты взяла, что я такой? Тебе Мэгги что-то рассказала?

— Если нет, то почему ты не разрешаешь Гейл написать статью? Или все дело в Донне ЛаДонне? — как бы между прочим спрашиваю я.

— К ней это не имеет никакого отношения, — говорит он, грубо переключая передачу.

— Насколько хорошо ты ее знаешь? Только честно?

Он подозрительно смотрит на меня:

— Зачем это тебе?

Я пожимаю плечами:

— Я слышала, ты говорил о ней на вечеринке у Лали.

— И что?

— Мэгги — моя очень хорошая подруга и замечательная девушка, я не позвоню тебе обидеть ее.

— Кто говорит, что я собираюсь ее обидеть?

Лучше тебе действительно этого не делать.

Мы едем дальше, когда Питер говорит:

— Ты не должна этого делать.

— Чего?

— Быть милой с Гейл. Она настоящая заноза в заднице. Стоит тебе с ней заговорить, и ты никогда от нее не избавишься.

— Мне показалось, что она хорошая.

Я недоброжелательно смотрю на него, вспоминая, что он даже не поехал с Мэгги к врачу за противозачаточными таблетками. И несомненно, он чувствует себя виноватым.

— Если хочешь написать статью в газету, то можешь это сделать, — говорит он. — Мне кажется, что я твой должник.

— За то, что съездила с Мэгги к врачу? Думаю, да.

— Разве не лучше, когда девушки вместе делают такие вещи?

— Не знаю, — говорю я. — Что, если бы Мэгги забеременела?

— Этого я и пытаюсь избежать. Я думаю, я заслужил дополнительные очки за то, что являюсь хорошим парнем и заставляю ее принимать таблетки, — говорит Питер, как если бы он заслужил, чтобы его в знак одобрения похлопали по спине.

— Я думаю, что Мэгги и сама достаточно умна, чтобы знать, что ей нужно принимать таблетки.

— Эй, я не это имел в виду…

— Проехали, — раздраженно говорю я и вспоминаю ту девушку, которая все плакала и плакала после того, как сделала аборт. Парня, от которого она забеременела, там тоже не было. Я должна рассказать Питеру о ней, но и не знаю, с чего начать.

— В любом случае, это было очень мило с твоей стороны, — признается он. — Мэгги сказала, что ты ей очень помогла.

— Это тебя удивляет?

— Не знаю, Кэрри, — он мнется. — Я думал… я всегда думал, что ты… несколько дурашливая.

— Дурашливая?

— Ты всегда шутишь, придумываешь приключения на свою задницу. И я никогда не мог понять, что ты делаешь на занятиях по математическому анализу.

— Почему? Потому что я забавная? Разве девушка не может быть одновременно забавной и умной?

— Я не говорил, что ты не умная…

— Или это потому, что я не еду в Гарвард?

Мэгги постоянно говорит мне, что ты замечательный человек. Но я этого не вижу. Или, возможно, ты изменился в последние три дня.

— Эй-эй. Спокойнее. Не стоит сходить с ума. Почему вы, девушки, всегда все принимаете так близко к сердцу? — спрашивает он.

Я сижу, положив ногу на ногу, и молчу. Питеру становится неловко, и он елозит на водительском сиденье.

— Эмм… — говорит он. — Ты должна что-нибудь написать в газету. Может, биографический очерк об одном из учителей? Они всегда хорошо выходят.

Я вытягиваю ноги и кладу их на приборную панель.

— Я подумаю об этом, — говорю я. Мы уже въезжаем на стоянку у торгового центра, а я все никак не могу успокоиться. И еще меня гложет мысль о том, как я смогу дружить с Мэгги, пока она встречается с этим негодяем. Я выбираюсь из машины и громко хлопаю дверью, что, конечно, неправильно, но я не могу удержаться. — Я пойду внутрь, хорошо?

— Давай, — говорит он. Он явно нервничает. — Мы будем в «Миссис Филдс».

Я киваю и, пока иду через парковку, нахожу в сумке сигарету, прикуриваю ее и немного успокаиваюсь. И тут я вижу, как на стоянку въезжает желтый «Корвет» и паркуется в десяти футах от меня. Это Себастьян и Лали. Они смеются и хохочут, вылезая из машины. У меня в желудке все переворачивается: где они были последние полтора часа?

— Привет, крошка, — говорит Себастьян и целует меня в губы. — Мы были такими голодными, что заехали в «Гамбургер Шэк».

— Вы видели Уолта?

— Ага, — говорит Лали. Себастьян обнимает меня одной рукой, а затем другой рукой обнимает Лали. Так втроем мы идем в магазин.

Единственное, что меня успокаивает, то, что я знаю, что Себастьян не врал насчет «Гамбургер Шэк». Когда он целовал меня, от него пахло луком и перцем вперемешку с резким запахом табака.