Вернувшись домой, Кира посмотрелась в зеркало сразу же, в прихожей, и сразу же поняла, что ни за что это платье не снимет. Дело даже не в том, что ей в этом платье удобно – нигде не жмет, не тянет, ничего не топорщится, – а в том, что она в нем себе нравится. Да, нравится!

Это бывало так редко, что она долго и изумленно смотрела на свое отражение. Сильнейшее волнение охватило ее. Она взяла с подзеркальника мамину помаду и провела ею по губам. Помада оказалась ярко- алая – Кира никогда такой не пользовалась, да и мама, наверное, купила эту помаду случайно, потому и оставила дома.

Щеки у Киры вспыхнули не хуже помады.

Наверное, она выглядит нелепо. Даже наверняка. Но ей в этой своей нелепости легко и хорошо, собственный вид ее волнует и придает ей смелости.

Она взглянула на часы. До назначенного Длугачем времени оставалось пятнадцать минут. До «Донны Клары» идти две минуты. То есть вообще не надо туда идти – только из подъезда выйти.

«Наверное, надо опоздать?» – подумала Кира.

Но нетерпение ее было таким сильным, что она ни минуты больше не могла удержать себя дома. Она сунула ноги в туфли, руки – в рукава пальто и поспешно, словно от кого-то убегая, вышла из квартиры.

С улицы кондитерская выглядела будто и не московская, а венская. Очень уж респектабельно светилось сквозь витрину ее нутро, и беспечно сидели за столиками посетители, и запах кофе с пирожными обволакивал покоем, не по-московски незыблемым.

Кира села у окна. Улица, родная до последнего камня, лежала перед нею как чужая, потому что по этой улице должен был пройти мужчина, которого она ждала.

Она сидела десять минут, пятнадцать. Кофе остывал перед нею, пальцы, ледяные от волнения, уже не согревались о чашку. Потом волнение сменилось растерянностью. Растерянность – слезами; Кира уже еле удерживала их внутри. Она наконец заметила, как нелепо выглядит ее вечернее платье. Все пришли сюда после работы и одеты так, как одеваются люди, у которых хорошая работа и хороший вкус: недешево, неброско, непринужденно. Так, как Кира никогда не умела одеваться.

След от помады алел по краю чашки, как жалкая улыбка.

В половине восьмого она встала из-за стола. Ждать дольше было бессмысленно. Искать объяснений тому, что он не пришел, – тоже.

«Какая разница, если поступок уже совершен?» – вспомнилось ей.

Он не пришел – это его поступок. А подробности значения не имеют.

– Нет, всю руку назад не отводим – только трицепс работает! В-о-от так, во-от так, вот теперь правильно…

Перед глазами плыли сизо-алые круги. Кира никогда не думала, что обыкновенные движения вперед- назад поднятыми руками могут быть такими тяжкими. В руках, правда, она держала гантели, но весят же они по килограмму всего, а руки от напряжения дрожат так, словно в каждой по чугунному ядру. И шея сведена, и болит невыносимо.

– Мышцы шеи у тебя слабые, потому и болят.

Марина читала мысли так, словно они были написаны у Киры на лбу, по которому ручьем лился пот. Наверное, потому и являлась хорошим тренером.

– Но я же шеей… не двигаю… – задыхаясь, пробормотала Кира.

– Она у тебя в статическом напряжении. К которому ты не готова.

«Я ни к чему не готова! – Кире хотелось прокричать это во весь голос. – Я ваш спорт дурацкий ненавижу!»

Но ни во весь голос, ни вполовину она прокричать ничего не могла. Только жалкие хрипы вырывались у нее изо рта, когда она размахивала гантелями, тренируя трицепсы.

– Ну все, на сегодня достаточно, – наконец сжалилась Марина. – Потянемся немножко, и можешь идти.

Растягивать мышцы – по сравнению со всем остальным это еще куда ни шло. Хотя, стоя на прямых ногах, тянуться руками к полу все-таки больно. Но все остальные упражнения на растяжку – ничего, приемлемо. Уж всяко проще, чем пресс качать до звона в голове.

По опыту прежних занятий – она ходила в фитнес-клуб уже месяц – Кира знала, что в ближайшие два часа будет чувствовать себя более-менее жизнеспособной. Это потом все тело сделается чугунным, а ноги и руки неподъемными. Пока же этого не произошло, надо успеть добраться до Президент-отеля, плюхнуться на стул в конференц-зале, а потом уж можно будет только слушать, и боль в мышцах тем временем потихоньку пройдет.

В Президент-отеле третий день проходил международный семинар по энергетике, и все три дня Кира его посещала. Это оказалось гораздо интереснее, чем она ожидала, а главное, это было необходимо. Она с некоторым удивлением обнаружила, что именно об энергетике все деловые издания почему-то пишут вяло и поверхностно, а значит, ее «Экономические материалы» могут оказаться вне конкуренции, если начнут писать толково и глубоко. Только вот журналистов, на которых она могла бы понадеяться в этом смысле как на себя, у нее в редакции пока что не было. Потому Кира решила сама разобраться в вопросе. И сразу же оказалось, что возможностей для этого хоть отбавляй: то проводится семинар на уровне ликбеза, то, наоборот, мировой энергетический гуру читает лекции для специалистов, то для журналистов устраивается поездка на атомную станцию. Только успевай!

Она вышла из фитнес-клуба и направилась к своему дому. То, что занятия ненавистным спортом проходили по крайней мере на Малой Бронной, было очень удобно. Даже душ после тренировки Кира принимала дома и одевалась на работу не второпях.

Всего за два месяца новой работы жизнь ее переменилась совершенно. Вдруг как-то само собою оказалось, что она ведет ту жизнь деловой женщины, которая прежде казалась ей какой-то инопланетной. Даже ежедневник у нее появился, элегантная кожаная книжечка, удобно помещающаяся в сумку. Она специально завела именно такую, отмеченную добротной непринужденностью, когда поняла, что без ежедневника просто не запоминает все множество дел, из которых состоит теперь каждый ее рабочий день.

Пожалуй, стоило подумать и о том, чтобы научиться водить машину. Машины у нее, правда, не было, но раз жизнь переменилась так быстро и так разительно, то почему не предположить, что и машина появится в самом ближайшем будущем? Это было бы очень удобно: метро-то работает хорошо, а вот когда приходится пользоваться наземным транспортом, битком набитым, это отнимает слишком много времени и сил.

Еще удобнее была бы, конечно, персональная машина с шофером, но «Экономические материалы» являлись пока что неприбыльной затеей, поэтому Длугач не баловал материальными благами ни редакцию, ни главного редактора.

За два месяца Кира не видела его ни разу. Это могло показаться странным, но могло и не показаться. Зачем ему, собственно, ее видеть?

О том, что он одобрил концепцию, сообщила Кире его Инга Алексеевна.

Пожелание по оформлению редакции было передано дизайнеру, и дизайнер это пожелание выполнил.

Подбор сотрудников был отдан на полное Кирино усмотрение, и это оказалось не так трудно, как она предполагала, потому что гигантский штат предусмотрен не был, а набрать негигантский было ей вполне по силам.

Вообще, когда дошло до дела, то выяснилось, что газета, какой до сих пор не было, это пока не более чем честолюбивое намерение Длугача, а осуществится оно или нет – это уж как у Киры получится.

Так что не было у него производственной необходимости видеться с нею. А непроизводственной не было тем более. После несостоявшегося свидания, прорыдав полночи в подушку, Кира осознала это так ясно, что ей сразу стало легче.

Поэтому она шла сейчас через заводскую территорию к себе в цех белого со спокойной душой. А из-за чего беспокоиться? День начался как задумано, даже спорту отдана дань, не говоря о семинаре по энергетике.

«Все-таки какой-никакой вкус у меня есть», – подумала Кира, входя в редакцию.

Она думала так каждый раз, когда сюда входила. Стеклянные перегородки в сочетании с нарочно