заштопать или перешить.

Сделать самой? Она вспомнила треск ниток на разрывающейся юбке… Можно вообразить, как будет выглядеть вечернее платье, подшитое ею!

Кира беспомощно огляделась. Ей показалось вдруг, что жизнь ее зависит от этого платья. Это не так, конечно. Надо успокоиться.

Она отыскала на диване между газет телефонную трубку. Трубка безжизненно молчала – ну да, разрядилась же. Кира бросила трубку обратно и, как была, в неподшитом платье побежала в прихожую. Сегодня утром она в окно видела, как Люба в магазин идет. Может, она и сейчас еще здесь, ну да, тетя Нора, кажется, гриппом заболела, Люба потому и приехала…

Кира пулей вылетела на лестницу, забыв запереть дверь квартиры.

Любин подъезд был за углом, входить к ней и к Сашке надо было со Спиридоньевского переулка, а к Царю и Кире – с Малой Бронной. Только на улице Кира заметила, что выскочила из дому в тапках.

Квартира Маланиных представляла собою кургузый хвостик, отделенный стенкой от прежней большой коммуналки на пятом этаже. Жильцы этой коммуналки, дружно или не слишком, лет десять назад продали свои комнаты соседу, сумевшему разбогатеть от первого же щелчка свободы. Сначала он собирался и Любе с мамой взамен их крайней по коридору комнаты купить квартиру где-нибудь в Жулебино, но потом рассудил, что дешевле и быстрее отделить их стенкой и подмазать кого следует в домоуправлении, чтобы этот аппендикс стал считаться полноценным жильем.

После Любиного замужества тетя Нора жила в этой маленькой квартирке одна. Счастье, что именно сегодня она заболела и Люба пришла ее навестить! То есть не счастье, конечно, что это она? Совсем разум потеряла.

Тетя Нора открыла входную дверь и сразу же спряталась в комнату.

– У меня точно грипп, Кирочка! – сказала она оттуда. – Боюсь тебя заразить. Люблюха в кухне.

Люба сидела за кухонным столом и, грызя карандаш, производила какие-то подсчеты, выписывая столбиком цифры из разномастных квитанций.

– Скоро виртуозом заделаюсь, – сказала она, отрываясь от своих подсчетов. – Дебет, кредит… Хорошо, что Митька у нас математик прирожденный. Вот стану старая старушка, он у своего папы продюсером будет.

Митькой звали ее младшего сына. Какие уж такие прирожденные способности к математике Люба выявила у пятилетнего ребенка, неясно. Но Кире было сейчас не до этого.

– Люба! – воскликнула она. – Подшей мне платье, пожалуйста!

– А что случилось? – удивилась та. – Подошью, конечно. Но ты чего такая перепуганная?

– Мне прямо сейчас надо!

– Ну, прямо сейчас подошью, – пожала плечами Люба. – Это, что ли? Снимай.

Кира перевела дух. В самом деле, что это она переполошилась?

В отличие от Киры с ее филологией, Люба выучилась на портниху, а потому ни мелких житейских перемен не боялась, ни крупных жизненных потрясений. Одежду-то люди шьют при любых обстоятельствах, о куске хлеба можно не беспокоиться. То, что призрак нищеты никогда не маячил на ее горизонте и она никогда не чувствовала себя беспомощной перед натиском жизни, – определило ее характер с детства и навсегда.

Кира сняла платье, отдала Любе, а сама завернулась в старое пикейное покрывало, которое вытащила из нижнего ящика буфета. Еще когда Кира и Люба были маленькие, тетя Нора использовала это покрывало для глажки. Тогда, в детстве, Кире казалось, что оно похоже на саму тетю Нору: очень простое, чуть не домотканое, но с таким странным и тонким узором, что выглядит какой-то особенной драгоценностью.

Люба села за швейную машинку и, вдевая нитку, поинтересовалась:

– А куда это ты собралась?

– На свидание, – испуганно проговорила Кира.

Она сама не очень-то верила, что это правда.

– Ого! К кому?

– Ну… Ты его не знаешь.

– В первый раз? – уточнила Люба.

Кира кивнула.

– И куда?

– В «Донну Клару».

– Кирка! – воскликнула Люба. – Нет, я, конечно, всегда знала, что ты в этих делах ничего не понимаешь. Но не до такой же степени!

– Почему? – расстроилась Кира. – Чего я не понимаю, Люб?

– Кто на первое свидание одевается, как на последнее? – пожала плечами Люба. – Ты еще в туфли новые влезь. На шпильках.

Именно это Кира и собиралась сделать. Туфли она купила вместе с вечерним платьем. Вдоль ступни на этих туфлях вилась блестящая ленточка, напоминающая загадочную надпись. И каблуки у них были высокие, и даже Кирины ноги казались на таких каблуках стройными… Она расстроенно шмыгнула носом.

– Не переживай, – сказала Люба. – Не успела же нарядиться, ну и хорошо.

– А что же мне надеть? – вздохнула Кира.

– Джинсы, – отрезала Люба. – И кроссовки. Уж точно не платье вечернее. Тем более в кондитерскую. Кирка, да нельзя ему показывать, как ты ради него во все новое обряжаешься, прям в обморок падаешь от счастья, что он тебе свидание назначил!

Интересно, что Люба даже не предположила, чтобы свидание мог назначить не мужчина Кире, а наоборот. Что ж, она просто хорошо Киру знает, вот и не заблуждается на ее счет.

Застрекотала швейная машинка.

– А вообще, раз уж у тебя мужчина появился, надо тебе вес сбросить, – безжалостно сказала Люба. – Ты на себя посмотри только!

Смотреть на себя Кире нисколько не хотелось. Она и так знала, что сбросить ей надо килограммов десять, не меньше. Это было совершенно невозможным делом.

Но Люба так не считала.

– Во-первых, на диету сядь, – не дав Кире произнести в свою защиту ни слова, заявила она. – На самую простую, без выкрутасов. Не жри после шести и считай калории. Тысяча восемьсот калорий в день – через месяц пять кило сбросишь.

– Пять – это для меня мало, – вздохнула Кира.

– Ничего не мало. Представь, что у тебя к поясу пять пакетов сахара привязаны и ты с ними целый день по городу ходишь. А теперь сними их и дома оставь. Ну как?

Такой простой образ никогда не приходил Кире в голову. А ведь правда!

– Главное первые пять килограммов, потом как по маслу пойдет, – заверила Люба, обрезая нитку. – И в фитнес запишись. На Малой Бронной открылся, я видела. Каждый день можно ходить, рядом же. Воля у тебя есть. А больше ничего и не нужно.

Воля у Киры, конечно, была, но при мысли о том, чтобы направить эту волю на физкультуру, ее охватило уныние. Она даже про свидание на минутку забыла. Но Люба напомнила, отдавая Кире подшитое платье.

– Наденешь, когда он тебя во французское посольство на прием поведет, – сказала она.

– Почему во французское посольство? – удивилась Кира.

– А французы в честь взятия Бастилии каждый год барбекю устраивают, мы с Саней были.

Почему ее должны повести на барбекю в честь взятия Бастилии, Кира так и не поняла. Но вряд ли она смогла бы сейчас воспринять даже более логичную какую-нибудь мысль.

– Джинсы и ничего, кроме джинсов, – повторила Люба, накрывая швейную машинку чехлом.

Кира вздохнула. Наверное, пока Люба жила в Германии и была хозяйкой большого поместья, она научилась разбираться, как и куда положено одеваться. Нет, не в поместье дело. А в том, что Люба видит людей без прикрас и правильно оценивает отношения между ними. А она, Кира, и видит, и оценивает все неправильно.