почувствовала к бесшабашному юному веселью, которое свойственно лишь тем, у кого еще вся жизнь впереди. И как легко эти взрослые дети забывают о неприятностях! Люда уж было подумала, что Ленечка и на самом деле отдыхом недоволен. А у него все просто здорово, замечательно.

Люда отловила его в холле, где он крутился возле той же девчонки.

– Как дела? – спросила весело. Самой неприятно было чувствовать искусственность этого веселья.

– Здорово! – точно таким же тоном произнес он.

– Не хочешь вечером прогуляться на пляж?

– До утра? – сразу догадался он.

– А почему бы нет в такой-то компании? – Люда намекнула на девушку, которая стояла поодаль и без парня уходить не собиралась.

– Хорошо, – он согласно кивнул. Потом сказал отчаянно: – И все равно я ничего не понял!

– Чего не понял?

– Зачем я вам? А, Людмила?

Она замялась, не зная, что ответить. Пробормотала:

– Ведь все здорово, да? Все хорошо? Правда?

И быстро пошла к лифту, чтобы подняться наверх в свой номер.

А через три дня все кончилось: море, отдых, пальмы, изнуряющая жара. Москва встретила их дождем и хмурым, совсем не летним небом. Люди в легких одеждах, сошедшие с трапа самолета, думали только о том, что возвращаться с каждым разом все труднее. Возвращаться оттуда, где жизнь легче и гораздо ровнее. А потому приспособиться к ней проще, и успеха добиться тоже. Не то что здесь, в этой огромной, холодной, непредсказуемой стране. Что климат, что люди, поди угадай, какого еще ждать сюрприза. А мелкий холодный дождь только усиливал эту тоску, сыпал и сыпал с непроглядно хмурого неба, словно пытаясь навсегда смыть с тела все сколько-нибудь заметные следы жаркого чужого солнца.

Люда решила не тянуть и сразу же заняться делами. Мобильный телефон мужа не отвечал, и у нее снова тревожно заныло сердце. Отключил, потому что не хочет с ней объясняться. Даже в аэропорту не встретил, трус. В офисе же «ЛЕИ» ответили, что Евгения Борисовича нет, и когда он появится на работе, никому не известно. Секретарша хозяйку по голосу не узнала, а Люда и не собиралась объявлять, что сегодня же нагрянет в офис.

Она поехала туда на такси прямо из аэропорта, велела шоферу отвезти Ленечку домой, а сама с двумя огромными сумками ввалилась в приемную, где удивленные охранники не сразу сообразили, что перед ними хозяйка. Загорелая дочерна дамочка в легкой, не по погоде одежде и с кучей вещей явно зашла не в ту дверь.

– Людмила Сергеевна! – охнула секретарша.

Люда сразу поняла, что народ в ее отсутствие расслабился. В офисе было тихо, лениво и никакой работой не пахло.

– Где Евгений Борисович? – резко спросила она.

– Он не сказал, – замялась секретарша.

– Вызовите ко мне в кабинет того, кто его замещает.

– Но…

– Что «но»? Нет такого человека? А кто есть? Всех ко мне, одним словом.

Она не в состоянии была внимательно слушать объяснения перепуганных сотрудников. Ее мучила только одна мысль: где муж и что случилось? Не с ним, Якушев мало ее интересовал. С фирмой, с бизнесом, в который она вложилась без остатка. Какой же он мерзавец! Комментарии управляющего торговым залом Люду немного успокоили. Дела вяло, но все-таки шли. Никакого ЧП в отсутствие хозяйки не произошло. Но что тогда?

Люда не в силах была дать разгон сотрудникам прямо сегодня. Отпустила всех, отложив неприятный разговор на завтрашнее утро. Сидела в кабинете, бессмысленно уставившись в экран монитора, а перед невидящими цифр глазами морские волны плавно накатывали на песчаный берег. Одна волна, другая, третья… Дверь в кабинет открылась, муж трясущимися руками пригладил редкие волосы:

– Люда? Уже здесь?

Она поднялась из кресла, вышла ему навстречу, чувствуя, как теми же медленными волнами на ее душу накатывает злость:

– Разве ты не знал, когда прилетает самолет? Разве не следовало если не встретить меня в аэропорту, то хотя бы включить сотовый?

– Я… Не мог…

– Трус. – Она сразу поняла, что муж боится. Как кот, нашкодил и спрятался под кровать в темной комнате. Знает, что хозяйка уже пришла, а на глаза ей показаться трусит. – Что случилось?

– Ничего, – выдавил он.

– Запри дверь, – еле сдерживаясь, сказала она. И только потом громко и озлобленно переспросила: – Ничего?! А что ж ты тогда такой бледный? Что ж не хвастаешь, как замечательно без меня справился с делами?

– Все нормально.

– Нормально? Нормально?! – накинулась она на мужа. – Прятаться от меня нормально?! Нормально, что никто из сотрудников не знает, где хозяин и как до него дозвониться?!

– Люда.

– Говори.

– Люда. – Он снова сделал паузу. Она ждала. Наконец муж решился, сказал нерво: – Меня шантажируют.

Она едва не рассмеялась. Какая чушь! Поинтересовалась:

– И чем же тебя шантажируют?

– Моими… э-э-э… сексуальными похождениями.

Тут уж Люда просто расхохоталась. Неужели кто-то думает, что она будет ревновать своего мужа?

– Якушев! Ох, ты идиот.

– Не все так просто, – осторожно сказал он. – Есть фотографии.

Она уже просто изнемогала от смеха. Фотографии! Когда-то она сама щелкнула пару раз мачеху и ее любовника и послала снимки отцу. И вот теперь в ее жизни случился этот водевиль. Но она не папа Сальников. Да ей наплевать, с кем и как ее муж развлекается! И развода она не боится.

– Послушай, Якушев, хватит. Я думала, случилось что-то серьезное. Но ты, дорогой, можешь фотографироваться где угодно и с кем угодно. Естественно, ни копейки ты никому не заплатишь. И я тоже. Пусть присылают хоть каждый день по пачке.

– Вот и я так подумал, – усмехнулся он. – Лучше будет, если ты узнаешь. Я тут прихватил парочку.

Все так же неприятно подергиваясь, он протянул Люде конверт. Она брезгливо потянула из него за уголок один из снимков. Глянула, потом взялась рукой за горло, потому что в нем застрял липкий противный комок:

– Ах ты мерзавец! Так ты еще и гомосексуалист?!

– Люда!

На нее наконец нашло прозрение. Вот почему он с девушками в офисе не заигрывает! Не из страха перед ней. Да плевать ему на нее! Он шатается по ночным клубам, позволяет себе в мужских туалетах такую вот мерзость, а потом вручает ей фото с гнусной ухмылкой! Люда несколько раз наотмашь хлестнула мужа конвертом по жирным щекам:

– Свинья! Свинья!

Он только глаза зажмурил. Дождался, когда она начнет приходить в себя и отбросит прочь проклятый конверт, и тихо и просительно сказал:

– Люда.

Она без сил упала в кожаное кресло. В самом деле, что это меняет? Ну, не с девочками он развлекается в свободное от супружеской каторги время. Мерзко смотреть, мерзко об этом думать, но ничего