сюда, в две комнатки, из прежнего огромного помещения, почти всех сотрудников пришлось уволить. Остальные сами разбежались. Я все потеряла на кризисе. Такой был страшный год! Я совсем не умею вести дела. Работаем сейчас втроем, держимся за счет низких цен. А ты, я вижу, процветаешь?

– Только не вздумай меня шантажировать, – сразу сказала Люда. – Я догадываюсь, что это ты заплатила Тимке за мою смерть. И я до сих пор там, вмерзшая в ледяной склон. У меня даже есть могила. Я тебя не боюсь, иначе бы просто ушла из твоего офиса, как только тебя узнала. Да и кого ты можешь сейчас напугать?

Мачеха расплакалась:

– Не надо так… Я любила… У меня остался только сын, да и тот не от того мужчины, который, которого…

– Варя, – тихо позвала Люда. – Хватит и того, что мы раньше были врагами. Поедем, посидим где- нибудь?

– Да-да. Посидим.

Мачеха послушно вытерла слезы.

…В небольшом ресторанчике, куда они заехали, Люда, сделав заказ, первым делом сказала:

– Только давай без спиртного обойдемся. Ты же еще молодая женщина. – И не удержалась: – И какая красавица была!

– Да, красавица… Мать с детства мне внушала, что такую красоту, да подороже бы продать. Когда я вышла замуж за Лешу, она пилила меня каждый раз, как видела: разведись да разведись. Зачем тебе этот нищий? Развелась. Продалась. Терпела этого толстопузого. Ой, прости, он же тебе отец!

– Ничего.

– Да… Терпела… А покоя мне не было. Словно бес в меня вселился. И жадность мучила. Казалось, что за терпение мое всех денег на земле все равно будет мало. Я ведь тебе завидовала. Меня муж купил, а ты себе мужика купила. И мне надо было знать, что он тебя не любит. Как и я своего Мишунчика. Просто денег хочет. Мы с Тимуром быстро друг друга поняли. Но пока эта Марина не появилась на горизонте, он и слышать ни о чем не хотел. А потом сломался. Любовь, тут уж ничего не поделаешь. А она….

– Она умерла.

– Как?! – удивилась Варвара.

– Слушай, Варя, а Тимка не объявлялся?

– Да он же в тюрьме! Ой, так ты ничего не знаешь!

И Люда поняла, что мачеха ни о чем не догадалась. Потом, быть может, и сообразит, кто еще мог знать код от сейфа ее покойного мужа и систему сигнализации в квартире. Но на всякий случай надо сочинить правдивую басню собственного воскрешения.

– А что случилось? – Люда сделала удивленное лицо и, не перебивая, выслушала историю ограбления трех квартир. А потом сказала: – Вот как? А я попала под лавину, сломала ногу, потом меня подобрал случайный прохожий, я была без сознания, отвезли в больницу.

– Почему же ты врачам не сказала, кто ты такая? Почему нам не позвонила?

– Да так. Решила начать жизнь сначала. А если честно, влюбилась.

– Влюбилась?! Ты?! А Тимур?

– Я просто поняла, что он меня не любит, раз послал на тот склон.

– Так ты догадалась?!

– Я же не тупая.

– И в кого ж ты влюбилась?

– Я замужем, – поспешно сказала Люда. – Вот в будущего своего мужа и влюбилась.

– Что ж. Я рада. Прости, что с Тимуром так вышло.

У Люды на языке вертелся один вопрос. Тот, ради которого она и привезла мачеху в ресторанчик. Будь проклято бабское любопытство! Но она все никак не могла решиться. Пока мачеха не завела жалобно:

– Коньячку бы мне. Рюмочку. Нервы.

– Хорошо, – Люда подозвала официанта. Заказала не одну рюмку, а две, и только увидев, что та окончательно размякла, решилась:

– Послушай, Варя. У тебя, кажется, был двоюродный брат.

– Брат?! Да, а что?

– Не знаешь, где он сейчас?

– Глеб? А разве ты его знаешь?

– Мы как-то встретились случайно. Уже после того, как я… умерла.

– Странно. О нем уж лет пять ничего не слышно. А где вы встретились? Я матери его скажу. Она так переживает!

– Переживает? А почему?

– Ну, Глеб же исчез. После того, как его обокрали, когда он за товаром ехал. Взяли тридцать штук зеленых. Так он поклялся, что заработает эти деньги, и исчез. Моя тетка, правда, переводы денежные получает. Большие суммы.

– Переводы?

– Ну да. А Глеб, наверное, все носится с идеей отдать деньги.

Люда чуть было не ляпнула: «А кому отдать?» Но мачеха сказала сама:

– Кому отдавать-то? Ведь Леши больше нет.

Люда наконец сообразила, что пора спросить, кто такой Леша. Но мачеха снова ее опередила:

– Лешенька, муж мой. Первый, любимый. Погубила ведь я его! Убили.

– А кто убил? – осторожно поинтересовалась Люда.

– Кто убил, того теперь уж днем с огнем не сыщешь. А мне только и осталось, что вот, – и она кивнула на пустую рюмку. Люда поняла, что пора закругляться.

– А ведь я насчет путевки в твое агентство приехала. Отдохнуть хочу. За границей.

– С мужем?

– Нет. Мы вместе уехать не можем. Дела. Меня будет сопровождать другой человек, – официально сказала она. – Так что я к тебе еще заеду.

– Да ты меня познакомила бы, что ли? Со своим сокровищем, – усмехнулась Варвара.

Люда с ужасом представила, что она может наболтать Якушеву! Вот это и есть слабое звено. Не подумала она о муже, когда заговорила с мачехой. Встречаться им нельзя. Поэтому Варвару надо держать на расстоянии. И никаких путевок на курорты у нее не покупать. Исчезнуть, не оставив ни телефона, ни адреса.

– В другой раз, – вздохнула она. – Как-нибудь потом.

Но на душе у нее все равно было тревожно. Не к добру это, ох, не к добру! Все вернулось на круги своя. А она за эти пять лет ужасно устала. Вот и надо сначала отдохнуть как следует, а потом думать о возникших проблемах. Но сперва отдохнуть.

Через два месяца Люда сидела в салоне авиалайнера, уносившего ее на средиземноморский курорт. Рядом с ней в кресле беспокойно ерзал Ленечка, не отрывающий взгляда от иллюминатора. Хотя смотреть было не на что: они вот уже полтора часа как взлетели и внизу, на земле, ничего невозможно стало разглядеть. Но он все равно был в легком шоке от новизны ощущений. Люда же удивлялась тому, как можно так остро на все реагировать. Ну, приехали в аэропорт, прошли таможенный досмотр, погранконтроль, сели в самолет, а через несколько часов будет другой погранконтроль. Утомительные формальности после утомительного перелета. Ленечка же радовался всем этим глупостям, как маленький ребенок.

Заграничный курортный город его просто потряс. Люда держала его за руку, ведя за собой, и боялась, что если вдруг отпустит, то он застынет на одном месте, да так все две недели и простоит. Ведь ничего подобного он раньше не видел. Города, существующего только для туристов, который был к их услугам весь, без остатка. Океан удовольствий, в который они с упоением погрузились. Курорт опустошал карманы туристов с легкостью фокусника, одним неуловимым движением лишающего вышедшего на сцену зрителя и галстука, и часов. Он жил, дышал, двигался, и приезжие люди вращались в нем, словно на гигантской карусели: весело, с визгом, со смехом, с пьянящей легкостью от головокружительного полета и