словом, она является обретением заново полноты, предшествующей любому сотворению.

Эта ностальгия по изначальной блаженной полноте мира воодушевляет и осмысляет все йогические практики, направленные на coincidentia oppositorum в человеческом существе. Как известно, подобная ностальгия, выражающаяся в поразительном разнообразии символических форм и обрядов, обнаруживается почти повсеместно в архаическом мире; известно также, что многие ритуалы, отклоняющиеся от официальной нормы, находят свои истоки и теоретическое обоснование в желании достичь 'райского' состояния первого человека. Большинство крайностей, жестоких обрядов и аномалий, относящихся к 'тантрическим оргиям', в конечном счете оправдываются типичной традиционной метафизикой, которая определяет высшую реальность не иначе как 'совпадение противоположностей'. Некоторые из этих крайностей и 'популярных' форм, связанных с тантрическими теориями и методами, будут рассмотрены нами в дальнейшем.

Стоит подчеркнуть тот аспект тантрической садханы, который обычно остается в тени: речь идет об особом значении, придаваемом растворению Вселенной. Вслед за описанием процесса творения 'Шива самхита' (I, 69 – 77) говорит и об обратном процессе, в котором 'принимает участие' йогин: он созерцает, как первоэлемент 'земля' 'утончается' и постепенно тает в воде, вода переходит в огонь, огонь – в воздух, воздух – в эфир и т.д., пока все не растворится в Великом Брахмане. Йогин выполняет это духовное упражнение для того, чтобы мистически предвосхитить'процесс растворения, который произойдет после его смерти. Иначе говоря, уже во время садханы йогин становится свидетелем поглощения этих первовеществ их соответствующими матрицами, поглощения, начинающегося в момент его смерти и продолжающегося на первых этапах загробного существования. Бардо Тхедол приводит бесценную информацию по этой теме. Рассмотренная под этим углом зрения, тантрическая садхана есть сосредоточение на опыте смерти во время инициации, т.е. переживание ритуальной смерти и возрождения. В этом смысле тантрист является 'живым мертвецом', ибо он 'дважды рожденный', в инициатическом смысле слова, потому что достигает этого 'нового рождения' не теоретически, а на своем личном опыте. Вполне вероятно, что многочисленные упоминания о 'бессмертии' йогинов, особенно часто встречающиеся в сочинениях хатха-йоги, происходят из описания переживаний этих 'живых мертвецов'.

Целью тантрической ваджраяны являлось получение несокрушимого 'алмазного тела', не подверженного становлению. Хатха-йога укрепляла тело, дабы подготовить его для окончательного превращения и сделать достойным 'сосудом бессмертия'. Как мы только что видели, тантрические процессы происходили на уровне тонкого тела, которое отождествлялось и со Вселенной, и с пантеоном богов; это тело уже в какой-то степени было божественным. Существенно, что от ученика требовалось созерцать распад и сотворение миров, а в конце концов пережить внутри себя самого 'смерть' (т.е. распад) и 'возрождение' (воссоздание) как Вселенной, так и своего тонкого тела. Этот процесс распада и воссоздания соответствует solve et coagula (растворение и сгущение) западной алхимии. Как и алхимик, йогин вызывает изменения в 'субстанции'; в Индии же 'субстанция' – плод творчества пракрити или Шакти (или майи, космического чародейства). Следовательно, тантрическая йога неизбежно открывала путь соотнесению с алхимией. С одной стороны, овладев секретами Шакти, йогин способен имитировать ее изменения, и превращение низших металлов в золото довольно скоро включается в список традиционных сиддхи; с другой, 'алмазное тело' ваджраянистов, сиддхадеха хатха-йогинов, весьма напоминает 'тело славы' алхимиков Запада; адепт осуществляет трансмутацию плоти, создает божественное тело (дивьядеха), 'тело мудрости' (джнянадеха), достойное вместилище для того, кто 'освобожден в этой жизни' (дживанмукта).

Общность йоги и алхимии ощущали не только первые иностранцы, посещавшие Индию, но и сами индийцы, которые создали целые циклы сказаний о йогинах-алхимиках, обогатив темами эликсира бессмертия и превращения металлов мифологический образ йогина-волшебника. Прежде чем мы будем разбирать сами алхимические трактаты, уместно привести некоторые наблюдения путешественников и отдельные легенды о знаменитых алхимиках. Как это часто бывает, миф, являясь более красноречивым, чем сама историческая реальность, помогает нам понять значение какого-либо события лучше, чем документы, зафиксировавшие это событие.

Марко Поло, описывая chugchi (йогинов), которые 'живут по 150-200 лет', пишет: 'Эти люди используют очень странный напиток: они смешивают дозу серебра и дозу ртути и пьют эту микстуру дважды в месяц. По их словам, это приносит долгую жизнь; и такое питье они принимают сызмала'. Поло, скорее всего, не придавал большого значения йогинам-алхимикам. А вот Франсуа Верньер, наблюдавший различные группы индийских аскетов, напротив, написал о них ряд проникновенных страниц, которые вплоть до начала XIX века оставались главным источником информации по йогинам и факирам. Он сумел заметить алхимические познания йогинов: 'Есть и другие... весьма странные люди: они почти все время скитаются с места на место; они высмеивают все, с чем ни встретятся, ни о чем не беспокоятся. Это люди, владеющие тайнами; они, говорят, даже знают, как создать золото и приготовить ртуть – причем могут сделать это столь умело, что одно-два зернышка смеси, принятой утром, сохраняют тело в совершенном здравии и укрепляют желудок настолько, что тот прекрасно переваривает пищу и всегда находится в отличном состоянии'.

Представление о том, что индийские аскеты знали секрет обретения долголетия с помощью снадобий встречается и у мусульманских историков: 'Я читал в одной книге, что некоторые туркестанские владыки отправляли послов к ца,рям Индии со следующей миссией: передать, что они, владыки, были наслышаны о том, что в Индии можно легко достать снадобъя, которые обладают способностью продлевать человеческую жизнь; используя их, цари Индии достигают весьма преклонного возраста... и правители туркестанские просили прислать, если можно, что-нибудь из этих снадобий, а также сведения о том методе, посредством которого Раис сохраняет свое здоровье так долго'.

Согласно эмиру Хосрову, индийцы обретали долгую жизнь также и с помощью пранаямы: 'Используя свое искусство, [брахманисты] могут добыть долголетие путем уменьшения количества выдохов, которое требуется обычно в течение дня. Один джоги, который смог задержать дыхание подобным образом... прожил до трехсот лет'. Тот же автор приводит еще одно сообщение о йогинах: 'Они могут также предсказать будущие события по дыханию из ноздрей, т.е. по тому, насколько открыто правое или левое отверстие. Они способны также вздуть тело другого человека своим дыханием. В горах на границах Кашмира много встречается подобных людей... Еще они умеют летать подобно птицам, хотя это кажется совершенно невероятным. Они умеют также, помазав сурьмой глаза, делаться невидимыми по своему желанию. В это могут поверить только те, кто видел это своими собственными глазами'. Здесь можно узнать большинство йогических сверхспособностей, в первую очередь способность 'летать по воздуху'. Походя заметим, что это сиддхи в конце концов перешло и в алхимическую литературу.

Индийские сочинения пестрят упоминаниями о йогинах-алхимиках. 'Когда-то, еще в детстве, я наблюдал, – говорит джайнский аскет Хемачандра своему наставнику Девачандре – как медная глыба, обрызганная соком какого-то растения... была нагрета согласно вашим указаниям и превратилась в золото. Расскажи нам, как называется это растение, каковы его отличительные признаки и качества'. Однако основной фигурой, вокруг которой группируются алхимические легенды, является знаменитый Нагарджуна. Конечно, этот легендарный персонаж, упомянутый и Сомадевой (XI в.) в 'Катхасаритсагаре' ('Океане сказаний'), и Мерутунгой в 'Прабандхачинтамани', имеет мало общего с блестящим мыслителем мадхьямики; например, ему приписывалось создание чуть ли не всего корпуса тантрической, алхимической и магической литературы. Тем не менее важно подчеркнуть, до какой степени в идеальном образе Нагарджуны (единственном, пожалуй, образе, который настолько сильно повлиял на народное сознание) тантризм и магия переплелись с алхимией. В 'Катхасаритсагаре' мы читаем, что Нагарджуна, министр Чираюса, сумел