приграничными войсками обязаны будут сдерживать первый натиск, а механизированные корпуса, опирающиеся на противотанковые рубежи, своими контрударами должны будут ликвидировать вклинившиеся в нашу оборону группировки и создать благоприятную обстановку для перехода советских войск в решительное наступление.

К началу вражеского наступления предусматривался выход на территорию приграничных округов войск, подаваемых из глубины СССР.

Предполагалось также, что «наши войска вступят в войну во всех случаях полностью изготовившимися и в составе предусмотренных планом группировок, что отмобилизование и сосредоточение войск будет произведено заблаговременно».

12–13 июня было санкционировано выдвижение «глубинных» дивизий округов ближе к границам, но за 9–10 дней полного их сосредоточения не произошло. По состоянию на 4.00 утра 22 июня 1941 г. в движении находились 32 дивизии РККА.

Вторая ошибка: Ставка высшего советского командования избрала принцип «жесткой обороны» прямо на линии границы. При таком подходе в случае опоздания отмобилизования и сосредоточения наших дивизий приграничные войска заранее приговаривались к гибели в начале войны, у них не оставалось шанса на выживание и продолжение борьбы.

Упредив наших военачальников, Гитлер позаботился, чтобы советские войска не смогли заблаговременно отмобилизоваться и сосредоточиться недалеко от границы. Немцы начинали войну, имея всего-то 4171 танк.

В дневнике Ф. Гальдер есть, например, запись от 3 февраля 1941 г., из которой вытекает, что в тот день он докладывал Гитлеру о том, что у Красной Армии до 10 000 танков против 3,5 тысяч танков немецких. Зная о существенном превосходстве РККА в количестве танков, Гитлер, тем не менее, преспокойно пошел на развязывание войны, как будто заранее знал, что толку от этих тысяч танков не будет под таким командованием.

За счет расчленения советских войск и одновременно глубокого вклинивания в нашу оборону как по сходящимся, так и по расходящимся направлениям специально созданными для этого сильными ударными группами танковых и моторизованных соединений, фюрер принял решение раздробить наши войска и разгромить их по частям. За счет расходящихся направлений, которые в итоге опять сходятся, гитлеровские генералы образовывали так называемые «клещи» и «котлы», которые становились могилами для наших дивизий, корпусов и целых армий. Таким образом, немцы решали двуединую задачу превращения прорыва фронтального в охватывающий прорыв.

Располагая данными своей разведки, Гитлер заявил своим генералам: «Вопрос о русском отходе маловероятен, т. к. русские связаны с Прибалтикой и Украиной. Если русский задумает отступать, он должен сделать это весьма заблаговременно, иначе не сможет отойти, сохраняя боевые порядки».

При наступлении наших мехкорпусов в первой линии, как правило, шли легкие танки, которые немцы без проблем уничтожали из противотанковых ружей, но для уничтожения танков Т-34 немцы устраивали специально засады, включающие противотанковые и мощные зенитные орудия, а также минные поля. В результате первых же боев наши мехкорпуса теряли до 90 % боевого состава.

1489 самолетов (13,86 % всей авиации западных округов) были уничтожены в первый день войны непосредственно на земле, при почти пятикратно меньшем количестве сбитых в бою – 322 самолета. Причем подавляющая часть наших самолетов погибла в первые несколько часов агрессии.

В итоге войска первого Стратегического эшелона мгновенно остались без прикрытия с воздуха.

Уже на четвертый день войны приграничное сражение Западным фронтом было окончательно проиграно, а на рубеже 5–6–х суток немцы взяли Минск и вообще оккупировали едва ли не всю Белоруссию. После того, как рухнул Западный фронт, образовалась громадная брешь в 400 км.

Не на много лучше состояли дела с выполнением Директивы № 3 на Юго – Западном фронте. В тех условиях двое суток для овладения Люблином можно было давать только в сумасшедшем доме. Реально, как мы сейчас знаем, для выполнения этой задачи и трех лет оказалось мало. Многим это понятно было и тогда.

Так, начальник штаба Юго – Западного фронта генерал – лейтенант М. А. Пуркаев, считал, что только для сосредоточения механизированных корпусов потребуется не менее трех – четырех суток. В создавшейся ситуации он предложил на рубеже укрепрайонов, вдоль старой границы, создать прочную оборону и сначала остановить немцев, а только потом перейти в наступление и разгромить их. Такое решение было правильным, однако остановить дурака или самодура, наделенных властью, в армии, как это часто бывает, практически невозможно. Самые «военные» и самые «дисциплинированные» командиры, нередко не имеющие должных знаний и опыта, не способны проявить разумную инициативу, практически всегда соглашаются со старшими начальниками, ссылаясь на «приказ».

В армии приказы всегда были – законом для подчиненных, поэтому они должны были выполнятся всеми военнослужащими «беспрекословно, точно и в срок». За невыполнение приказа неизбежно следовали самые тяжелые наказания, вплоть до расстрела. Все это было бы еще ничего, если бы судьи сами хоть немного понимали толк в военном деле, а то ведь в первые годы войны по этой причине расстреливали часто невиновных. Инициатором жестких наказаний был все тот же Л. З. Мехлис.

Так, кроме дела Павлова, итогом его очередного разбирательства неудачно кончившегося наступления войск Северо – Западного фронта в августе – сентябре 1941 г. стал приказ № 057 от 12 сентября, составленный лично Мехлисом, в котором присутствовали такие строки: «…За проявленную трусость и личный уход и поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта о выходе на помощь наступающим с запада частям, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии, за потерю воинского облика и двухдневное пьянство в период боев армии генерал – майора артиллерии Гончарова, на основании приказа Ставки ВГК № 270, расстрелять публично перед строем командиров штаба 34–й армии. Приказ был составлен задним числом. Генерал – майор В. С. Гончаров был расстрелян перед строем штабных работников 34–й армии на день раньше, 11 сентября 1941 г.

Такая же участь постигла командующего 34–й армией генерал – майора К. М. Качанова. Военный трибунал признал Качанова виновным в неисполнении полученного им 8 сентября 1941 г. приказа Военного совета фронта о нанесении соединениями армии удара во фланг и тыл наступающему противнику, уничтожении его и выходе на новый рубеж. Бывшего командарма расстреляли 29 сентября 1941 г.

Хотя события, связанные с директивой № 3, на Юго – Западном фронте проходили на два месяца раньше трагедии В. С. Гончарова и К. М. Качанова, однако М. П. Кирпонос был «стреляным воробьем», поэтому его на такой «мякине», как невыполнение приказа, провести было трудно.

Тем более, что тогда высшие начальники Красной Армии, на уровне маршала Тимошенко и генерала армии Жукова, нашпигованные идеями Тухачевского, сочинившие и подписывающие эту дурь – директиву № 3, действовали на самом полном серьезе. Невыполнение приказа на таком уровне – это гарантия в считанные часы стать покойником.

С учетом изложенного командующий Юго – Западным фронтом Кирпонос, в принципе соглашаясь с Пуркаевым, отклонил разумное предложение своего ближайшего помощника. «Приказ есть приказ, и его надо выполнять», – окончательно определил свою позицию генерал – полковник М. П. Кирпонос. Его поддержал член Военного совета корпусной комиссар Н. Н. Вашугин.

Положение усугубилось и тем, что уже к концу этого же дня, 22 июня, в штаб Юго – Западного фронта для оказания помощи Кирпоносу, в деле разгрома противника и овладения города Люблин, прибыл лично один из авторов Директивы № 3 – начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков. Казалось, будучи в центре событий, такой крупный военачальник имел все возможности вникнуть более предметно в ситуацию и отменить Директиву № 3, как невыполнимую. По крайней мере, он мог ее откорректировать, хотя бы в части срока овладения городом Люблин, доложив об этом в Ставку. Однако он и этого не сделал.

Таким образом, Г. К. Жуков совершил тяжелое воинское преступление: он как вышестоящий начальник отдал подчиненным невыполнимый приказ, который войска выполнить были не в силах, гибли сами, а приказ так и остался не выполненным. Конечно, мы далеки от мысли, что Тимошенко и Жуков издали заведомо преступную Директиву № 3, будучи врагами народа. Разумеется, нет. Просто тогда они не ведали, что творили, обнаруживая, повторяемся, полное непонимание природы современной войны. Однако от этого последствия для наших солдат и для нашей страны в целом были не менее ужасные.

Приняв к безусловному исполнению глубоко ошибочный приказ, командующий Юго – Западного фронтом генерал – полковник Кирпонос и его подчиненные, несмотря на все свое старание, принципиально ничего не могли изменить. Поражение было неизбежно, хотя фронт имел, в целом, достаточно сил, чтобы остановить противника. Войска этого фронта насчитывали 32 стрелковые, 16 танковых, 8 моторизованных и 2 кавалерийские дивизии. Однако, разбросанные на больной площади, они