Что у нас перед войной не было военных училищ и академий, где опытные преподаватели и профессора не учили будущих наших командиров, что нельзя, например, вводить танки в бой поспешно, без разведки местности, без тщательного изучения танкистами системы огня противника?
Что нельзя посылать танки в бой без выделения времени на подготовку танковой атаки, что нельзя допускать ситуацию, когда командиры танковых частей отрываются от боевых порядков и не наблюдают действие танков в бою? И прочее, и прочее…
Однако наша трагедия как раз и состояла в том, что эти прописные истины не знали не только командиры взводов, но и генералы, и даже маршалы, включая начальника Генерального штаба генерала армии Жукова и наркома обороны СССР Маршала Советского Союза Тимошенко.
Для доказательства этой, горькой и очень поучительной для нас истины приведем еще один раз, но теперь уже дословно, текст чрезвычайно важного документа, поскольку этот документ, как никто и ничто, поясняет действительные причины наших тяжелых потерь, пофамильно указывая их истинных виновников. При нашем огромном преимуществе в боевой технике и примерном равенстве в живой силе с немцами, трагедия такого масштаба могла произойти – и действительно произошла – только в результате преступно – безграмотных приказов и действий наркома обороны и нашего начальника Генерального штаба.
Это все та же, «знаменитая своей дуростью» директива № 3, изданная высшим командованием Красной Армии в первый же день войны, 22 июня 1941 г. в 21.30.ДИРЕКТИВА № 3
Сов. Секретно
Экз. № 1
№ 3. Москва, 22.6.41 г., карта 1 000 000
1. Противник, нанеся главные удары из Сувалковского выступа на Олита и из района Замостье на фронт Владимир – Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск в течение 26.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.
На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями.
2. Ближайшей задачей войск на 23–24.6 ставлю:
а) Концентрическими сосредоточенными ударами войск Сев. – Зап. и Западного фронта окружить и уничтожить Сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки;
б) Мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго – Западного фронта и других войск 5 и 6 А (армий) окружить и уничтожить группировку противника, наступающего в направлении Владимир – Волынск, Броды. К исходу 24.6 овладеть городом Люблин.
3. ПРИКАЗЫВАЮ:
а) Армиям Северного фронта продолжить прочное прикрытие госграницы.
На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать.
ТИМОШЕНКО, МАЛЕНКОВ, ЖУКОВПричем эту директиву – приказ, с такими грандиозными конечными целями, Тимошенко и Жуков отдавали своим подчиненным, не имея ни малейшего представления не только о противнике, но и состоянии собственных войск, поскольку уже в первые минуты войны проводная связь с ними была немцами перерезана, а работать на радиостанциях наших связистов еще не научили. Кстати, мой сослуживец Шафранов Константин Петрович, связист тех времен, рассказывал, что его начальники штатную мобильную радиостанцию, установленную на автомобиле, использовали только как транспортное средство. Опасаясь, что при первом выходе в эфир, немцы их запеленгуют и тут же разбомбят.
Из текста и замысла Директивы № 3 так и прут идеи троцкистского гения Тухачевского, о немедленном встречно – лобовом контрблицкриге (контрнаступлении) советских Вооруженных Сил в случае начала войны с Западом.
Положение Мольтке, немецкого военного теоретика с мировым именем, о том, что «ни один оперативный план не может оставаться неизменным после первой встречи с главными силами противника» наши стратеги не считали для себя чем-то важным, а тем более истиной, подлежащей обязательному учету при планировании боевых действий.
Мольтке, утверждал, что «только в том случае, если оценка противника была правильной, командование может с полным основанием еще раз применить уже оправдавшую себя тактику, в противном случае тяжелые разочарования и осложнения неизбежны». Но кто такой для Тимошенко и Жукова был какой-то Мольтке?
Склонность к бонапартистским замашкам и высокомерная слепота в военном планировании продолжала жить в нашей маршальской и генеральской среде, выросших из бывших царских «унтеров», не получивших должного общего и военного образования. Успехи в Гражданской войне создали у них убеждение в собственной непогрешимости.
Директива № 3 дышит неоправданным оптимизмом, явно недооценивает возможности противника, без всяких на то оснований приписывает ему пассивную роль. Поэтому неслучайно, что наши войска, сосредоточенные на западной границе, не были готовы к оборонительным боям. Вплоть до конца мая – начала июня 1941 г. Красная Армия отрабатывала только всевозможные наступательные операции различных уровней.
Такой план начала войны с гитлеровской Германией, разработанный нашим Генеральным штабом, был грубейшей ошибкой. При этом эта ошибка была не случайной, она была обоснована нашими, если можно их так назвать, «стратегами», уровня Тимошенко и Жукова и их предшественниками, теоретически.
Идея захвата сразу всех (в данном случае трех) мощнейших группировок, отмобилизованного, прекрасно оснащенного, маневренного, обладавшего хорошим боевым опытом и нацелившегося на блицкриг вермахта, в гигантские клещи по сходящимся направлениям немедленным (т. е. по факту нападения) встречно – лобовым контрнаступлением советских войск непосредственно с флангов на советско – германской границе – была не нова. Отцом этой идеи, по сути, встречно – лобового контр – блицкрига, был не кто иной, как Маршал Советского Союза Тухачевский.
Ничего удивительного нет, что один из авторов подобной бессмертной дурости, заложенной в Директиве № 3, был тайным и ярым поклонником Тухачевского, что подтверждают личные воспоминания Жукова о тех временах, когда он учился воевать у этого «гиганта военной мысли»:
«…Тогда мы были менее искушены в вопросах военной науки и слушали его как зачарованные. В М. В. Тухачевском чувствовался гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии».
Как утверждают некоторые, именно им была разработана передовая для того времени теория подготовки и проведения глубокой операции и боя.
Однако и в теории, и в практике стратегического планирования не в полной мере учитывался характер начального периода войны, недооценивалась возможность внезапного нападения, а также организации стратегической обороны.
Но, как известно, в истинность и эффективность любой идеи, включая степень гениальности ее автора, проверяется только практикой. У военных теоретических разработок критерием истины является война – явление во все времена крайне жестокое, кровавое, беспощадное. И пока полководцы постигают истину, солдаты оплачивают такие уроки своими жизнями и морями своей крови.
Озарение наших стратегов посетило только за три дня до неминуемой трагедии. 19 июня 1941 г. в приграничные военные округа ушло указание о проведении маскировки аэродромов, воинских частей и важных военных объектов. Срочно зарыть в землю и засеять травой бензохранилища. Организовать по 8–10 ложных аэродромов с макетами самолетов и т. д., и т. п.
19 июля летит приказ самого наркома обороны о маскировке, срок исполнения 1–5 июля 1941 г.
При таком руководстве трагедия 22 июня 1941 г. была неизбежна.
Самоубийственные непрерывные контрнаступления, инспирированные Генеральным штабом в первые часы, дни и недели войны губили Красную Армию, вели к поражению её в войне, к гибели нашего государства и народа.
Ничего более фатально неадекватного реальности выдумать, казалось, было просто невозможно. Однако выдумали и заранее обосновали теоретически.
Так, замысел отражения агрессии, исходящий из принятого принципа обороны, был изложен в общегосударственном документе: «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» от 18 сентября 1940 г. Непосредственный разработчик этого плана генерал А. М. Василевский, перед войной – заместитель начальника Оперативного управления Генерального штаба.
План предусматривал, что «военные действия начнутся с отражения ударов нападающего врага; что удары эти сразу же разыграются в виде крупных воздушных сражений, с попыток противника обезвредить наши аэродромы, ослабить войсковые и танковые группировки, подорвать тыловые войсковые объекты, нанести ущерб железнодорожным станциям и прифронтовым городам».
С нашей стороны предусматривалась необходимость «силами всей авиации сорвать попытки врага завоевать господство в воздухе и в свою очередь нанести по нему решительные удары с воздуха».
Одновременно ожидалось нападение на наши границы наземных войск с крупными танковыми группировками, во время которого наши стрелковые войска и укрепленные районы приграничных военных округов совместно с
