– Счастье одному‚ – пояснял реб Хаимке‚ – это горе другому. Один кладет‚ а другой вынимает. Один находит‚ а другой теряет. Один растет‚ а другой понижается. Вот придет избавитель – будет счастье для всех.
И старики кивали согласно. Вот он придет. Он скоро появится. Он соберет рассеянных с четырех концов света и утвердит справедливость на земле. Его приходу должны предшествовать неисчислимые беды‚ но разве они их не претерпели? Сколько валилось на головы: только разгребать и разгребать! Народами их испытывали и рассеяниями теснили. Як бида‚ так до жида. Холод был и хворь была‚ меч с пленением‚ неурожай с голодом‚ лихорадка и тяжкий труд.
Когда же наступит время последних чудес?
Когда же они утешатся?
Реб Шабси и реб Иоселе. Реб Фишель и реб Шмерль. Реб Гирш и реб Берл. И отдельно еще реб Хаимке‚ которого надо хорошо утешить после прожитой жизни.
Но готовился уже к последней схватке плешивый‚ мелкоглазый‚ шестипалый Армилус‚ и высыпь проказы проступала у него на лбу от злости‚ зависти и поганой пищи.
7
И было в один из дней.
– Идн! – сказал реб Хаимке со стула с подушечкой. – Пойдемте уже навстречу и поторопим избавителя.
– Как же мы пойдем? – запечалился реб Гирш. – И куда мы дойдем? С нашими ногами только до кладбища.
Пошевелили ступнями: если бы до кладбища.
Но реб Хаимке не сдавался:
– Пошлем молодых. Проворных.
– Ой‚ не смешите меня‚ – сказал реб Фишель. – Где избавитель и где мы... Он же еще не пришел. Он‚ может‚ в будущем.
– Так что с того? Пошлем в будущее.
Пошевелили мозгами‚ прикинули: а почему бы и нет? Выбрать молодых‚ отобрать проворных и отправить поскорее в будущее. Чтобы поискали и нашли‚ поплакали и поторопили.
– А заодно‚ – сказал реб Хаимке‚ – пусть подготовят будущее к нашему приходу. Как хозяйка готовит дом к субботе.
И все закивали согласно. Они подойдут в свой срок‚ замученные и издерганные‚ а будущее для них готово. Теплое. Проветренное. Без голодных-бездомных. Без калечных-обиженных. И синагога уже открыта. И свечи на столах горят. И хала под салфеткой.
– Ох‚ уж этот реб Хаимке‚ – сказали хором. – Чтоб ему дожить до подогретого будущего!
Стали отбирать команду. Десять человек. Миньян с котомками для молитвы в пути.
Строго отбирали‚ с придирками.
Липечке не пошлешь – опять неудача. Лейбечке не сгодится – хуже не бывает. Лейзерке не дойдет – от всякого ему цорес. Аврум Хаим Мойше – нет больше сил.
Народа много‚ а посылать некого.
Пришел Пинечке‚ попросился:
– Я дойду. Я с радостью.
А они нахмурились‚ припомнили его прыжки на свадьбах: 'Гоп‚ гоп‚ выше‚ выше!'‚ стали решать поименно. Реб Шабси – за. Реб Иоселе – против. Реб Фишель – за. Реб Шмерль – против. Реб Гирш против‚ а реб Берл – за. И отдельно еще реб Хаимке‚ что перекрыл Пинечке путь.
Худо‚ бедно – набрали команду в будущее.
За главного пошел Юдл – 'Что-то особенное': достойный и рассудительный.
Спросили:
– Где следует искать наше будущее?
Ответил:
– Там‚ где можно его найти.
Спросили:
– Как долго идти в наше будущее?
Ответил:
– Пока не закончится настоящее.
– Как угадать‚ что оно закончилось?
– По мусору.
– А точнее?
– Есть мусор – настоящее. Нет мусора – будущее. Не накопили еще.
– Ох‚ уж этот Юдл! Что-то особенное! Идите и возвращайтесь с миром.
Помолились в синагоге. Поплакали. Попрощались. Закинули котомки за спины и ушли в степь‚ бесконечную как изгнание‚ малой‚ незащищенной кучкой на поиски избавителя.
Юдл. И Берко с Копелем. Герш с Мовшей. Абеле с Ареле. Ицкеле и Беньюмчик. И Ушер Балабус – головой над всеми‚ Ушер Локшн‚ Ушер Полтора Жида.
А город замер. Город затих. В ожидании скорого сообщения:
– Приходите. Уже можно. Будущее согрето и проветрено. Только оставьте позади ваше прошлое. Приходите налегке и начнем жизнь заново.
8
Видеть слонов во сне плохая примета.
Особенно слонов‚ которые проходят через игольное ушко.
Этот город видел во сне только таких слонов.
Всякую ночь снились кому–то наглые‚ пузатые‚ зажравшиеся слоны‚ что шли нескончаемой вереницей через крохотное игольное ушко‚ а наутро надо начинать новый день‚ в котором не было и не могло быть удачи.
На пути к заработку и кони не двигаются‚ и колеса не вертятся‚ а жить‚ тем не менее‚ надо.
Всё затихало к ночи в несытом‚ пугливом покое. Каждый подсчитывал перед сном дневные расходы и вскидывался на тощем тюфяке. Было душно им и неукладисто на лежанках‚ и только Пинечке обдувало ветерком на площади‚ Пинечке – 'Всё не как у людей'.
Он покойно лежал на животе‚ высунув голову из пушки‚ и с грустью поглядывал в сторону заката. Пинечке не был уверен всяким вечером‚ что назавтра снова проглянет солнце‚ и оттого ожидал рассвета с пугливым беспокойством‚ оттого и печалился на закате. 'Наводящий сумерки небесные' пел в Пинечке ласково и протяжно‚ будто грустил за компанию‚ и душа омывалась в светлых‚ прозрачных касаниях‚ как готовилась на великий праздник.
Душа прохладу любит.
Внизу‚ на пушечном лафете‚ сидел несытый сват Меерке и охранял Пинечке от возможных посягателей. Это был его жених‚ и его он не доверял никому. Даже в ночное время.
– Пинечке‚ – искушал он‚ – знаете вы‚ кто в жизни богат?
– Знаю‚ – отвечал Пинечке. – Богат тот‚ чья жена ласкова и добра.
– Так что же вы не женитесь‚ Пинечке? Самое время разбогатеть.
Пушка была нацелена на лавку Янкеле Кишкемахера‚ и всякому хотелось‚ чтобы однажды она выстрелила по-настоящему. Вот уж полетят тогда сосиски с колбасами: подбирай – не хочу! 'Лучше не грабить и мало жертвовать‚ чем грабить и много жертвовать'‚ но Янкеле это не касалось. Янкеле Кишкемахер много грабил и ничего не жертвовал‚ и это его беспокоило с приближением ночи. Ночью‚ во сне‚ мы все беззащитные‚ и кто знает‚ в каких бестелесных краях бродила до утра душа Кишкемахера‚ кому отдавала отчет за прожитый день? Янкеле ворочался ночами на пышной перине‚ пыхтел от проглоченной за день пищи и вздыхал от раздвоения чувств: как хочется быть добрым и как жалко на это денег!
Проходил мимо пушки грустный воришка Шимеле‚ Шимеле 'дер кишеник'‚ отправляясь на бесплодный ночной промысел. Шимеле обследовал уже все карманы в округе‚ брючные с жилетными‚ и оттого всегда
