Попискивали в подполе подмокшие хозяева. Вопили на крыше демоны-разрушители: 'Ях! Я-ях!'‚ засвистывали по-разбойничьи в два пальца. Пират Шмуль – лихим капитаном – глядел вдаль из чердачного окна и кричал во мрак‚ в перехлест ветра и полоскание молний:
– Всех победим! Откатаем без жалости! В пух расчешем!..
– Не надо...
– На-ааа-адо!
Против стихии не попрешь.
Светало.
Пиратский корабль летел по волнам‚ безжалостный и разящий‚ и ветер в спину‚ брызги в лицо‚ песня в душе‚ – но что это за песня‚ кому она и зачем?..
Стоял трактир на пути – 'Не проходи‚ голубчик!' Демоны задували дружно‚ насылая на него корабль. Пират Шмуль готовился к абордажу. Пинечке метался по палубе: не удержать и не отворотить.
Налетели. Ударили. Накренили.
Уходил под воду 'Не проходи‚ голубчик!'‚ как уходит фрегат с глубинной пробоиной: неспеша и с достоинством. Суетился за стойкой хозяин‚ разливал‚ разбавлял‚ обсчитывал: 'Дозвольте получить!.. Дозвольте обслужить!..' Мужик за столом сглатывал грехи без сдачи‚ рюмку за рюмкой‚ в винном потоплении – жизнь на горе! Орган наигрывал напоследок‚ нежно и завлекающе:
Извините‚ если стоны
Ваш нарушили покой.
Извините‚ если волны
Скроют труп мой под водой...
– Прыгайте! – взывал Пинечке. – Что же вы?..
– Мы счас... Мы мигом... Вот уж купцы понаедут с ярмарки! Осетрина в галантире! Фрикандо из телятины! Упоение с магикой!..
Были они – нет их.
Только пузырь взбулькнул-полопался.
9
Посреди степи‚ посреди молний‚ в кипении пены и бурунов стоял несокрушимый Яшка Хренов по горло в воде‚ ружье держал над головой‚ чтобы не замочило порох.
А они наплывали на него на волне риска‚ удачи‚ азарта‚ метили прямо в охраняемую зону.
Закричал. Предупредительно пальнул в воздух. Где там? Налетят и попортят.
Приложился к ружью и наповал.
Был Шмуль – нет Шмуля.
– Дышать... – шелестнул‚ – тоже не наше дело... Теперь вы... дышите за нас...
И отправился по пути отцов.
Тут уж и волны опали‚ будто от выстрела. Ветер утих от ужаса. Воды сошли, как не было.
Встал корабль на мели.
Пират Шмуль кровью истекал сквозь малую дырочку‚ и через ту дырочку нехотя и с трудом протискивалась наружу его душа. Зачем?.. Зачем вывели ее помимо желания из сверкающего небесного чертога‚ где пребывала она в неземной чистоте и наслаждалась сиянием Того‚ Чьим словом был создан мир? Для чего?.. Для чего поместили ее в зловонную каплю семени‚ зажали‚ ограничили‚ стеснили ребрами – не вздохнуть‚ послали в мир на грех‚ страдания и на муки? К чему?.. К чему вынудили ее терпеть это пахучее‚ волосатое‚ неприглядное тело со всеми его выделениями‚ которому не даны полеты‚ вспархивания-воспарения? А когда смирилась‚ наконец‚ и притерлась‚ свыклась‚ стерпелась и слюбилась‚ время расставаться по чьей-то неуемной дурости и выходить наружу‚ в пугающе просторный мир.
– Яша... – говорила душа‚ всхлипывая. – Зачем ты стрелял‚ Яша?..
– А чтобы розу не потоптали.
– Какая роза‚ Яша? Ее сто лет нет.
– Так что из этого? – отвечал Яшка Хренов. – Розы нет – приказ есть. Место неприкосновенное.
Перезарядил ружье и застыл на посту.
Пинечке распростерся над бездыханным телом. Демоны на крыше слюной исходили от восторга. Выползали хозяева из подпола‚ мокрые и дрожащие‚ глядели на мертвого Шмуля‚ ужасались содеянному.
– Это мы‚ – говорила‚ казнясь и каясь. – Это из-за нас.
– Нет! Добро не может убивать.
– Но вот же‚ вот!.. В каждом добре есть зло.
– В каждом зле есть добро. Дремлющее. Подмороженное. Потому и двери настежь. В теплоту. В сытость. В отогрев.
– Нет уж. Фигушки! Дом запру. Окна занавешу. Забором огорожусь. В подпол не полезу больше‚ никогда!..
Закружил поверху ворон на подмокших крыльях‚ глазом закосил в недоумении. Кто такие? Почему? Откуда?
– Ну и что же‚ что потоп‚ – сказал ему Яшка Хренов. – Караульный должен оставаться и назавтра‚ при любом потопе. Разводящий – непременно. Солдат на подмену. А остальные необязательны.
– Яша‚ – прокаркал ворон на это. – Не хвались завтрашним днем. Не полагайся на человека‚ Яша‚ даже на разводящего‚ ибо он ничто.
– Лети давай‚ – пугнул Хренов. – Свет не засти.
Ружье наставил и пороха подсыпал.
– Господи! – воззвал ворон в сердцах. – 'Положивший предел водам'! Люди сии‚ – ну до коих же пор?.. Одно дуракам по разумению: на горе Ар-рарат растет кр-рупный виногр-рад. Порази их пузырями‚ Господи!
И полетел восвояси.
А где они‚ наши восвояси? А это уж кому как.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ИЩУЩИЕ ПРИЮТА
1
Сведущие‚ поднаторевшие в падениях люди уверяют: если нельзя подняться‚ то следует опуститься. А старый ребе говорил иначе: 'Если нельзя подняться‚ непременно надо подняться'. Но для этого потребуются силы‚ вера и немножко удачи‚ которая тоже не помешает.
Пинечке упал с высоты в реку‚ пробил глубину до дна‚ перепугав мелкую живность‚ и стал медленно всплывать на поверхность‚ потому что человеку нечего делать в воде‚ если он не утопленник.
Каждая река имеет свое течение. Каждый Пинечке свою долю. И солью залепляло ресницы‚ не от слезы ли?
Его несло на спине‚ с раскинутыми руками‚ лицом к недостижимым высотам‚ на которых он побывал и не удержался. Берега взглядывали на Пинечке‚ как прощались‚ и на цыпочках отступали назад. Бурунчики закручивались у головы и легонько ерошили бороду. Щука-рыба уж не та ли? грустно плыла рядом и причитала без устали:
– Ай‚ горе! Вот горе! Уж это горе так горе!..
Потом его унесло в заводь и закружило неторопливо на месте‚ будто 'Возвращающий души' поворачивал Пинечке‚ чтобы получше разглядеть с высоты и решить‚ наконец‚ что же с ним делать. Пора было‚ наверное‚ умирать‚ да команды на смерть не было.
Пинечке‚ пробилась мама через глухоту с забвением и стала уговаривать‚ как тормошить-вздергивать:
