ждать прощения.

    - Галерам держаться берега, а при появлении врага уходить в бухту, под защиту батарейных орудий, - раздавал приказания голландец. - А там по знаку на абордаж идти, сближаясь с османами как можно быстрее. Так и корабли их, Божьей помощью да добрыми пушками, одолеем.

    Перед тем как эскадра покинула бухту, Алексей Головин, подробно обговорив с голландцем ранее составленный план боя, был отправлен Тромпом командовать галерами. План адмирала был прост - он желал заманить ложным отступлением галер турецкую эскадру в корчевскую бухту и там подставить их под пушки расположенных на мысах батарей. Далее его корабли захлопывали бы ловушку, после чего в атаку на врага должны были устремиться галеры Головина. От турецких они отличались тем, что за вёслами на них сидели солдаты, а не рабы, прикованные к скамьям цепями, как водилось у османов. Тем самым, абордажная команда русской галеры превосходила числом любую турецкую. Кроме того, помимо солдат, на галерах находились ватаги казаков, более привычных к морским схваткам с турками.

    Оставив галеры у мыса Кыз-Аул, все три парусных корабля держались мористее, используя перешедший к юго-западу ветер. Турки не заставили себя долго ждать - когда Алексей Головин услыхал далёкие раскаты пушечных выстрелов, которые означали появление противника у корчевских фортов, на горизонте появились силуэты приближающихся вражеских кораблей. Головин отдал приказ своему отряду разворачиваться и уходить к бухте. Однако турки имели своё мнение и следовать плану не собирались - они не стали преследовать Головина, а принялись высаживать солдат на низменный берег, покрытый высокой травой и каменными валунами. Но русские галеры уже миновали далеко вдающийся в море мыс, а потому продолжали движение к Корчеву, не видя, что предпринимает противник. Корнелиус Тромп, заметив врага, пошёл на сближение. Он знал действительную дальность поражения новых русских пушек, а потому надеялся на безнаказанный обстрел неприятеля.

    - Двигайтесь, ленивые свиньи! - офицеры покрикивали на моряков, выставлявших дополнительные паруса.

    План изменился. Тромп решил атаковать османов, покуда они заняты высадкой, а корабли их встали на якоря близ берега. Поймав парусами ветер, 'Коршун', 'Сокол' и 'Орёл' стремительно приближались к вражеской эскадре со стороны моря, имея за спиной стоявшее в зените светило. Яркий солнечный свет слепил глаза турецких моряков, и они не сразу заметили грозившую им опасность. Османы же были как на ладони - Корнелиус насчитал четыре парусных корабля, около двух десятков галер и множество мелких вспомогательных судов, перевозивших войска. 'Коршун' двигался впереди, за ним следовали остальные корабли, повторяя каждый манёвр флагмана эскадры. Турецкие моряки, заметив приближение чужих кораблей, забили тревогу и стали лихорадочно готовится к бою. Их парусники, снявшись с якорей, пытались маневрировать по ветру, чтобы встретить врага бортовыми залпами.

    - Становится на якорь! - закричал, уже не сдерживаясь, Тромп, когда его корабль занял выгодное положение напротив турецкой эскадры.

    Пушкари, изготовив орудия к стрельбе, уже ожидали приказа на открытие огня. Нижняя палуба также была готова к бою. Десятки людей напряжённо присматривались к вражеским кораблям, кидая требовательные взгляды на мостик.

    - Огонь! - последовала долгожданная команда. Левый борт 'Коршуна' немедленно окутался дымом, вскоре снесённым ветром. Флагманский корабль начал бой в одиночку, не дожидаясь своих собратьев, посылая с каждым залпом пятнадцать бомб в сторону османов. Через некоторое время к бою присоединился 'Сокол', а за ним и 'Орёл'. Бомбардиры русских кораблей сосредоточили огонь на ближайшем к ним паруснике, который, умело закончив манёвр, всё же не успевал ответить стрельбою. На корабле начался пожар - бомбические пушки оставляли крайне мало шансов паруснику на спасение. Вскоре, не выдержав обстрела, турки перерубили якорные канаты и пылающий корабль стало относить к берегу, а корабли Тромпа принялись за следующий парусник.

    Между тем, Алексей Головин, поняв, что голландец вступил в бой с турецкой эскадрой, решил возвращаться. Но на полпути им был замечен казачий патруль, подававший знаки двигавшимся вдоль берега галерам. В увеличительную трубу стало видно, что казаки отчаянно пытаются предупредить моряков об опасности. После того, как адмиральская галера обогнула мыс, боярин всё понял - казаки пытались предупредить о высаженных на берег турках - там скопилось до нескольких сотен янычар. Алексей Петрович принял решение разделить свой отряд - одна его часть должна была атаковать турецкие транспорты и галеры, а остальные, высадив на берег десант, поддержать огнём своих пушек вступивших в бой товарищей. Тем временем, и второй турецкий парусник, лишившись рангоута, с перебитыми мачтами, чадя чёрным дымом пожаров, пытался отвалить в сторону. 'Орёл', увлёкшись стрельбою по израненному кораблю, сам получил множество попаданий от двух перестроившихся османских парусников, только сейчас вступивших в бой. Между тем, перевозившие солдат турецкие суда одно за другим выбрасывались на берег, опасаясь быть атакованными.

    - Goed... - похвалил Головина Корнелиус Тромп, заметив стремительный ход галер боярина Алексея Петровича, сближавшихся с судами неприятеля.

    Атака галер стала окончательным актом боя - свинцовым градом пушки и картечницы сметали с палуб неприятельские команды и десант, одно за другим суда османов захватывались неистовыми казаками Степана Разина, который бесшабашной яростью своей увлекал за собой товарищей. Вскоре галеры обоих противников столкнулись между собой в жестоком бою. Головин заранее приказывал щадить гребцов на турецких кораблях, но всё же несколько османских галер утонуло или сгорело вместе с несчастными, нашедшими в мучительной смерти избавление от своей тяжкой доли. Наконец, разинцами была взята головная шебека, на которой был обезглавлен командовавший эскадрой османский флотоводец. Это была победа. Лишь одному паруснику, подставившего своего товарища под бомбы с кораблей Тромпа, удалось избежать гибели и удрать в сторону открытого моря - все остальные корабли и суда османов были захвачены или потоплены. Невольников немедленно расковывали и освобождённые, среди которых были венгры, поляки, казаки и венецианцы, исступленно набрасывались на пленённых русскими моряками мучителей, предавая их смерти.

    А затем настало время и той части десанта, что турки успели высадить на берег. Осознавшие незавидное своё положение османы устремились прочь от берега, пытаясь уйти от наседавших на них солдат и казаков, высаженных с галер Головиным. Прибрежные каменистые холмы и зелёные степные луга ещё долго покрывали тела тех янычар, кто не сумел спастись от мушкетной пули. Едва передохнув после боя, капитан Головин, оставив казаков делить трофеи и охранять бывших невольников, с большей частью галер, поспешил в Корчев, чтобы его воины смогли присоединиться к обороняющим город товарищам. Но и там осаждённые уже праздновали успех - несмотря на захват турками одного из недостроенных фортов, рязанцы и армавирцы сумели отбить натиск османов, рассеяв нападавших выстрелами в упор. Кое-где дошло и до рукопашной схватки, в которой отличились мужики-строители, изрубившие топорами и насадившие на колья хвалёных янычар, прорвавших оборону на фланге. Однако организовать преследование отступивших от фортов турок воевода Дашков не сумел, за что удостоился резких слов от возбуждённого победой Головина. В итоге едва не сцепившихся бородачей пришлось разнимать адмиралу Тромпу, который заставил обоих выпить вина за победу русского оружия, после чего воевода и боярин прилюдно помирились и крепко обнялись.

    Голландский адмирал был не столь радостен, сколь его русские товарищи по оружию - в сражении серьёзно пострадал корабль 'Орёл', получивший серьёзные повреждения и несколько пробоин в корпусе. На корабле погибло более двух десятков моряков и пушкарей, многие были ранены. Корнелиус винил капитана 'Орла', курляндца Дитмара Матсена, в том, что он излишне сблизился с турецкими кораблями, не сумев принять во внимание большую дальнобойность русских пушек по сравнению с турецкими. В тот же день в Азов была отправлена галера с донесением государю о великой победе на море над турками. О первой победе русского флота на отвоёванных берегах Чёрного моря.

    - Теперь либо турки захотят мира, либо пришлют больший флот... - сам с собой рассуждал хмельной Тромп, раз за разом поднимая наполняемую слугой чарку в воздух, когда кто-то из русских начинал выкрикивать очередные здравицы на пиру по случаю победы, продолжавшимся далеко заполночь.