Лоук. Она не ночевала в своей комнате.

— О-о-о… Какое же вы все дерьмо! Неужели они всю ночь трахались на берегу?! Когда он показал ей на пляже свою штуковину, я уже знала, что-то произойдет…

— Вы не слишком-то вежливы, милая. Я их не спаривал.

— Послушайте! Мне все равно, с кем трахается Спринджер. Он — е… пресмыкающее! Но разве вам не жаль малышку Сару? Он же пиявка! И он, наверное, потащится за ней в Нью-Йорк.

— Не исключено. Сара так обгорела, что трудно представить, как она могла с ним чем-то заниматься. И потом это только мое предположение. Я потерял их из виду в одно и то же время. Может, они каждый разбрелись в разные стороны.

— И вам нет никакого дела, что с Сарой? Я надеюсь, что хоть Спринджер поможет мне выйти из этого ужасного состояния. Я просто готова повеситься!

— Пойдите лучше искупайтесь в океане, — посоветовал Блайден нравоучительным тоном. — Отлично прочищает мозги! И поешьте что-нибудь. У вас две проблемы, Гейл. Вы слишком много курите и мало гуляете. Кислород слабо поступает в кровь. А холодная морская вода заставляет кровь циркулировать быстрее, лучше питается мозг. И второе. Химический дисбаланс в организме от слишком больших доз алкоголя. Баланс быстро восстанавливается, если принимать пищу, насыщенную протеинами и карбогидратами. В вашем случае лучше всего съесть пышную английскую булочку с ветчиной, сыром и майонезом. Запейте сандвич холодным пивом, и тогда…

— К черту! О каких сандвичах вы толкуете, когда Сара пропала?

— Сара уже взрослая девочка…

— Я знаю. В этом и проблема.

— Гейл, вам так несвойственно беспокоиться о ком-то.

— Перестаньте, Бога ради, Блайден! Немедленно приезжайте ко мне. Мы поищем ее на берегу. — Гейл резко бросила трубку.

Несмотря на охватившую ее ярость, Гейл отправилась к холодильнику, вытащила банку майонеза «Хелманнс» и поискала, чем бы поджарить сандвич. Камера, где хранилось охлажденное пиво, была пуста.

— Черт! Дерьмо, дерьмо, дерьмо!..

Она нашла упаковку с жареной рыбой, которую сейчас еще больше ненавидела. Зато она богата протеинами.

Пришлось готовить сандвич с рыбой. Руки дрожали, и ее действия вышли из-под контроля. Она налила столько майонеза, что он растекся по столу.

— Дерьмо!..

Гейл положила в корзинку завернутый в фольгу сандвич, бутылку рома и две банки тоника, насыпала в термос кусочки льда. Прихватив две пачки «уинстона», она вышла из дома.

Гейл представила, как Спринджер трахает обожженную Сару прямо на песке, и расхохоталась. Ее слегка пошатывало от вчерашней и утренней выпивки.

Гейл не отошла от дома и тридцати метров, остановилась и налила себе в пластиковый стаканчик ром с тоником, чтобы идти было легче до Заковых рифов.

На пляже в пределах видимости не было признаков присутствия Сары и Спринджера.

Было, наверное, уже часов одиннадцать, и на берегу собралось много народа напротив дома Гейл. Пройти дальше по пляжу большинство из них не решалось из-за объявления: «Вход запрещен. Частные владения». Если бы кто-то остановил Гейл, она всегда могла бы сказать, что ищет Блайдена, которому миссис Онассис разрешила здесь отдыхать.

Пройдя около мили, Гейл остановилась у первого рифа, поставила сумку на песок и расстелила пляжное полотенце. Она быстро скинула теннисные шорты и старую голубую маечку, побежала к воде и нырнула в набегавшую волну, которая едва ее не опрокинула.

«Блайден был прав, сто раз прав», — подумала Гейл и поплыла.

— Хорошо! — крикнула Гейл, и эхо разнесло ее голос по округе.

Гейл накрыла новая волна. Соленая прохладная вода приятно покалывала кожу. Она поплыла обратно и, поймав волну, выбросилась с ней на берег. Лежа на животе, она приняла наплыв еще одной волны и еще…

Наконец Гейл вышла на песок, обтерла лицо полотенцем, оставив тело обсыхать на солнце. Ей стало значительно лучше. Гейл села на полотенце и расставила ноги, наблюдая, как капельки воды скатываются с живота и, сверкая на солнце, скапливаются в волосах на лобке.

Дурнота прошла, но выпитое кружило голову. Гейл закрыла глаза и представила, как она, Спринджер и Сара в любовном экстазе кувыркаются на песке. Как Сара, смахивая темные кудри с лица, берет его штуку в рот. Она почти чувствовала, как горит ее обожженная кожа…

Тут видение исчезло. Боже мой, как давно она это сделала сама в первый раз. Гейл тогда была в Париже и училась в Сорбонне. И потом — с Роллинзом в Нью-Йорке.

Гейл перевозбудили воспоминания. Она закурила сигарету и полезла в корзинку за ромом и тоником. После нового стакана Гейл «поплыла», как она это называла. Единственная проблема: она была одна. Но дело можно поправить. Она вернется на пляж у дома и найдет там себе нового друга.

Она испытывала одновременно чувство покоя, полета и возбуждения. Ее либидо требовало жертвы прямо сейчас.

«Я стала сценаристкой, дела мои на подъеме!» — алкоголь затуманил мозг, мечты стали казаться реальностью, устремления — свершившимися, всякие глупости наполнились новым смыслом.

Гейл вспомнила, как забыла показать Блайдену переписанный финал «Последней вечеринки». Она закончила переработку только вчера утром. Это единственно возможная концовка пьесы. На пикнике и во время вечеринки она не стала ничего говорить Блайдену, было не до того.

Вместо этого она опять стала с ним спорить, что-то спьяну доказывать. Она так горячилась потому, что была уверена: финал получился, и все будут уважать ее мнение.

А придумала Гейл вот что. Сцена в зале суда. Им всем четырем, «банде Ритца», грозит тюрьма. Должен состояться судебный процесс. Порывшись в юридических книгах, которые взял для нее в библиотеке Гарри, Гейл нашла лазейку для вынесения оправдательного приговора. Они невиновны! Их должны освободить, обвинение проиграло.

И вот последний киноплан: они снова сидят в доме Гарри все вместе, как в начале фильма, выпивают. Камера наезжает на остекленную стену, за которой — океан, мощные волны набрасываются на берег и откатываются. Луи говорит:

— Ну, и?.. Что дальше?

Гарри встает, чтобы обновить себе выпивку.

— У нас остается наша жизнь, мы найдем, чем ее занять, — и предлагает: — Давайте ограбим другой банк.

— Здорово! — воскликнула Гейл. — Разве мы остановимся на этом?

Камера снова выхватывает вид океана, клонится к закату большое оранжевое солнце. Оно на глазах краснеет и тонет на горизонте в океане.

Шум волн затихает, и слышно только, как лед бьется о стенки стакана Гарри.

Последняя вечеринка продолжается. Никто не может остановить ее.

Вот ключевая идея всей пьесы. Она нашла ее только вчера. Гейл была довольна всей придумкой, ей не терпелось тут же рассказать все Блайдену.

Но он сам посоветовал ей сперва искупаться и поесть. И вот она здесь. Искупалась. Гейл достала из корзинки сандвич, развернула и съела половину почти с удовольствием. Потом налила себе еще рома и выпила.

Гейл перевернулась на живот и подставила спину солнечным лучам. Морская соль стянула высохшую кожу. Она почувствовала чудесный прилив сил. Она приподнялась на локтях и провела сосками по махре полотенца. По спине пробежал такой знакомый холодок.

Она сделала так несколько раз, кровь прилила к лицу, дыхание стало прерывистым. Гейл уткнулась лицом в полотенце и приподняла бедро, пропуская руку к промежности. Клитор быстро набух.

Она издала громкий гортанный звук. Эхо вернуло его отголосок.