Гейл напивались вместе до попытки ограбления банка. Его туда «потянуло», как он объяснил Шейле, поскольку это место вызывало столько воспоминаний о Гейл.
Разбросав по комнате свою одежду, Гарри завалился к Шейле в постель и, дыша на нее смешанным перегаром пива, водки и отрыжкой вареных яиц, рыдая и размахивая руками, стал исповедоваться. Он восхищался «ее прелестями, потрясающей чувственностью, богатством души и страстностью».
На полуслове Гарри завалился на Шейлу, что-то пробормотал и захрапел.
Шейла дала ему выговориться, выслушала признания любви к Гейл и, когда он наконец угомонился, перевернула Гарри лицом к стенке, зажгла светильник и закурила сигарету. На следующий день она собиралась отвезти Паркера в деинтоксикационный центр в Фэлмоуте. Она была на него не в обиде и понимала горе Гарри, потерявшего любимую женщину, хотя она давно ему не принадлежала.
Шейл испытывала даже какое-то удовлетворение от того, что Гейл больше нет. Возможно, Гарри был ее последним шансом. Она давно им восхищалась, но не решалась первой сделать попытку сблизиться.
Бобби Тьерни в восемь часов утра пришел в контору шерифа Пиза, где того уже караулил Беннет Боутс.
Бобби узнал, к своему удивлению, «знаменитого Буйвола Боутса», хотя в это трудно было поверить. Он никогда раньше с ним не встречался, но Боутс был героем его юности. Он с восхищением смотрел на этого все еще сильного бывшего спортсмена, хотя прошло столько лет.
И Беннет вспомнил, как он проиграл пари с приятелем, когда какой-то бостонский замухрышка побил на ринге их кумира Лама Безли, чемпиона восточного побережья на всеармейских соревнованиях по боксу. Бобби тогда выдержал одиннадцать раундов и свалил Безли нокаутом, чего никто не ожидал.
Они тут же обменялись этими сведениями и дружески похлопали друг друга по плечу, согретые чувством братства всех бывших спортсменов. Беннет был страшно рад, что этим сыщиком из Флориды, о котором предупредил его Самнер, оказался именно Бобби Тьерни. На него можно положиться, решил Беннет.
Шериф Пиз сообщил им о пропаже Сары Лоук и спросил, нет ли у Тьерни новой информации о Спринджере. Беннет промолчал, холодно глядя на шерифа, а Бобби вместо того, чтобы самому отвечать, задал встречный вопрос:
— Возможно, Спринджер смылся с мисс Лоук вчера рано утром, еще до того, как мы узнали о смерти Гейл. Они могли поехать к ней домой или куда-то, где она уже останавливалась. Почему бы вам сначала все не выяснить о Саре Лоук? Тогда мы сможем найти Спринджера.
Джефри Пиз мотнул головой и уставился в окно на Мейн-стрит.
— Вы же знаете, — наконец произнес он, — у нас нет оснований считать смерть мисс Шуйлер убийством. Мы разыскиваем Спринджера лишь для того, чтобы задать ему несколько вопросов. — Шериф сделал ударение на последних словах. — Он для нас пока только свидетель. А Сара Лоук может делать что ей вздумается и ехать куда хочет. На каком основании я буду объявлять ее розыск? Никакого нет преступления в том, что двое молодых людей решили вместе немного попутешествовать!
— Но мы знаем, что Спринджер убил двух женщин, — резко возразил Тьерни.
— Вы знаете, — поправил его шериф. — Мы этого не знаем. Некоего Льюиса разыскивают во Флориде, и вы — не мы! — считаете, что Льюис и Спринджер один и тот же человек.
Бобби готов был накинуться на шерифа. Обычно спокойное лицо исказилось гримасой и покрылось красными пятнами.
— Этот человек убил двух женщин! — прорычал Бобби. — Я вам говорю, что вы имеете дело с маньяком. До вас доходит, шериф? Сейчас он взял в оборот еще одну женщину, оставив позади себя труп на пляже. Только так нужно трактовать события. Это ваше дело — остановить убийцу!
Пиз в ярости вскочил со стула. Беннет крепкими руками оттащил Бобби подальше, сдерживая его. Тьерни подчинился силе «Буйвола Боутса» и, посмотрев ему в глаза, тихо сказал:
— Пошли отсюда! Здесь нам больше нечего делать.
Беннет и Тьерни выпили по двойной порции виски в первом же попавшемся баре. Потом Беннет поехал в аэропорт встретить Мэри Рестелли, а Бобби остался один.
Обдумывая сложившееся положение, Бобби пришел к выводу, что в одном аспекте он опережает полицию. Детектив отлично представлял, как Спринджер оказался на острове, как он действует, где он может появиться.
Бобби заказал себе еще порцию виски и крепкий ароматный кофе. Рядом с ним уселись несколько яхтсменов в спортивных брюках и голубых майках с надписью «Адесте». Они о чем-то гоготали, и двое с очевидным пристрастием оглаживали друг друга.
«О, черт, как же мне это раньше не пришло в голову?! Это же ключ к разгадке всей истории!» — неожиданное прозрение потрясло его своей простотой.
Он с особой ясностью сейчас осознал, что Бай-ярд Кристенберри был «голубым». Вот почему он пригласил Спринджера на борт своей лодки и так им восхищался. Отшельник Спринджер, мрачный, молчаливый, с явным психическим перекосом — и тренер-преподаватель в солидных летах, работающий в начальной школе, тоже одинокий, боящийся, что кто-то узнает его тайну. Что их объединяло? Почему Кристенберри не ищет понимания среди других членов общества анонимных алкоголиков в его городе? Чем Спринджер ему так понравился?
Теперь Бобби знал ответ на этот вопрос, а шериф Пиз даже не догадывался ни о чем таком. Бобби не упоминал имени Кристенберри, давая показания полицейским. Теперь надо было оценить собранную им информацию с точки зрения сделанного открытия.
Бобби допил свой кофе и решил еще раз навестить Байярда Кристенберри, осмотреть его яхту. Спринджер в спешке и панике не решился бы воспользоваться автобусом или самолетом. Он предполагал, что полиция быстро вычислит, куда и каким образом он исчез с острова. Что же он сделал?
Конечно, побежал к школьному тренеру. Он может использовать этого человека, как захочет. Если ему нужно спрятаться, лучшего места, чем яхта Кристенберри, просто не придумаешь. Он управлял ею в океане, хорошо знает, и вообще его тянет к лодкам.
А ведь никому не пришло в голову проверить лодки, стоящие в гавани на рейде. Полицейские, если и обшарили доки, пробежались по лодкам у берега, но никто не искал Спринджера на лодках в Эдгартаунской гавани. А ведь их сотни. Местные жители, владельцы лодок, рыбачат на них, просто катаются, сдают в аренду…
22
О, какое же это было облегчение!
Как в старые веселые денечки, Гарри был у «Ритца» за пять минут до открытия бара. Он вошел в зал, где еще не зажгли все освещение и стоял дух вчерашнего загула.
В животе бурчало от нетерпения, пока бармен наполнял стакан водкой, лимонным соком и кубиками льда. Долгожданный напиток должен был снять похмельный синдром. Когда Шейла уходила на работу, он сказал, что останется у нее и отоспится, хотя уже в ту минуту знал, где скоро окажется. Он был готов вопить от восторга, что теперь не нужно подавлять своего желания, мрачно коситься на пьющих, врать самому себе, врать другим, бороться с депрессией. Какой восторг! Стакан снова в руке!
Элоис, высокая худая барменша, болтала с двумя постояльцами, Пакико и Меритом, рабочими- докерами, которые каждое утро заходили сюда опохмелиться перед работой. Сюда же они вернутся после смены пообедать. Гарри хорошо знал обоих. Без утреннего захода в «Ритц» они не могли прийти в норму.
К полудню Гарри так поднабрался, что стал приставать к посетителям бара со своими пьяными разговорами. Но его состояние было всем настолько очевидным, что его сторонились и пересаживались подальше. Гарри не обижался, наоборот, был полон энтузиазма и пьяной радости, цеплялся к вновь прибывшим и снова пил.
