силостная станция и довольно широкое озеро. Солнце скрылось, и вода в озере казалась темной и вязкой.

Бобби удалось выяснить, что собрание членов общества анонимных алкоголиков состоится вечером в баптистской церкви, ехать туда надо по дороге номер пятьдесят, это в стороне от основного шоссе.

Он уже был на нескольких собраниях общества во Флориде и чувствовал себя более уверенно, знал, как с ними разговаривать. Здесь в городке было полно государственных служащих, которые задерживались сверхурочно, многие приезжали на работу из Хьюстона или сюда ездили в главные офисы компании «Макдоннел Дуглас», — все они злоупотребляли спиртным по вечерам, и их жены, которые проводят дни в ожидании мужей, также снимают нервное напряжение алкоголем.

Мужчины и алкоголь становятся для многих женщин лекарством от стресса, он это точно знал. Так произошло и с Полли, когда он был во Вьетнаме. Конечно, у нее пристрастие к алкоголю было заложено раньше, но его долгое отсутствие послужило причиной. Женщины чаще страдают от одиночества и сильнее переживают, когда их бросают.

«Мужчины тоже, не знаю, кто больше,» — пробурчал про себя Бобби и стал собираться на встречу, времени было в обрез, и дорогу он не знал.

Собрание оказалось закрытым для посторонних, и Тьерни вынужден был тактично ждать больше часа прежде, чем они прервали дискуссию, чтобы попить кофе. Тогда Бобби прошел в просторную комнату и представился мужчине, которого сразу вычислил, как руководителя группы.

Собравшихся было человек двадцать: и мужчины, и женщины. По внешнему виду они мало чем отличались от тех, кого он видел на таких собраниях раньше в Уэст-Палм-Бич и в других местах Флориды.

Тьерни показал рисунок с портретом Льюиса, и двое мужчин сказали, что знают его. Один, назвавшийся Хеккером, сообщил: Льюис был на двух собраниях, здесь, в церкви, и на другом, в Кокоа, портрет очень похож, но парень, которого он видел, был с бритой головой.

Другой отказался назвать свою фамилию, назвал только имя — Пит, он вспомнил, что видел Льюиса в этой церкви.

— Он все время молчал, рта ни разу не открыл. Просто сидел в заднем ряду и слушал, а потом ушел.

— Дерьмо! — выругался Хаккер. — Послушай, Пит, этого парня ищут за убийство. Вам нужно поговорить с Рейбом Стрикленд.

Покачав головой, Хаккер отошел в сторону, оставив Тьерни наедине с Питом. Тот окликнул невысокую брюнетку лет тридцати, она с опаской поглядывала на детектива, но словно ждала, что ее позовут. Уж лучше поговорить с сыщиком здесь, чем он заявится к ней в дом. Тьерни уже видел такой страх в глазах у тех, кого он раньше спрашивал, никто не хотел, чтобы родные, знакомые или соседи узнали об их пристрастии к выпивке.

Брюнетку, как выяснилось, бросил один известный журналист, которого наняли для написания лоббистских статей о деятельности военных корпораций в рамках программ НАСА, и он переехал в Вашингтон. Она встречалась с Льюисом, сначала в Кокоа и здесь, в Титасвиле. Он просил подвезти его в отель, но было ясно, что ни в каком отеле он не живет.

— Вид у него был такой, будто он ночевал на болоте, полном москитов. Потом он представился членом общества, сердце у меня екнуло, я его пожалела и пригласила к себе домой. Вот и все.

— У вас были с ним отношения? — спросил детектив.

— Не ваше собачье дело, — брюнетка с ненавистью посмотрела на Бобби.

— Конечно, но он именно таким образом и действует. У меня есть основания утверждать, что сначала он затаскивает женщин в постель, а потом убивает… Посмотрите на этот портрет. Видимо, он изменил внешний вид, раньше он носил длинные волосы. — Бобби неотрывно смотрел в глаза Рейбы Стрикленд.

В Уэст-Палм-Бич Льюис носил длинные темные волосы, зачесанные назад, иногда собирал их в хвостик, который в народе называют «утиной задницей». Значит, Льюис напросился к ней в «мустанг» и потом попал в ее дом. Женщина она достаточно привлекательная, муж ее бросил, она стала пить.

Волосы у Рейбы были коротко острижены, приятный овал лица, большие сверкающие глаза, тонкие брови, под белой блузой едва выпирала маленькая грудь. Однако его наблюдения были прерваны предложением общества продолжить дискуссию.

Бобби решил выйти и подождать конца собрания, сделать пока кое-какие пометки в блокноте. Конечно, он мог бы сейчас уехать и найти Рейба на следующий день, но не хотелось откладывать разговор на завтра. И потом Бобби, стараясь влезть в шкуру Льюиса, уже видел Рейбу в своих объятиях, хотя гнал от себя эти мысли. «Ты же на работе», — одернул его внутренний голос.

После собрания Рейба, с традиционной для членов общества откровенностью, рассказывала ему о своей жизни, а он вспомнил несколько эпизодов из своей биографии, они пили кофе и много курили.

Ее отношения с Льюисом не имели продолжения. Он провел с ней только одну ночь, а потом уехал.

— Мне он показался милым мальчиком во всех отношениях, — сказала Рейба.

Бобби не сомневался, почему Льюис не захотел продолжить связь с ней. Она кругом была в долгах, все деньги потратила на покупку дома и новенького «мустанга». Она потеряла работу в цветочном магазине, он закрылся.

— Титасвиль приходит в упадок вместе с сокращением ассигнований на космические программы, — объяснила Рейба.

Она не стала искать новую работу, в обществе ей посоветовали переждать год, ей нужно было восстановить силы и здоровье, если она всерьез решила бросить пить, и Рейба выжидала. Может быть, она вернется к мужу, она еще не знает.

Она много переезжала с места на место и никогда раньше не имела собственного дома. Главное, что сейчас ее беспокоило, сказала Рейба, это оставаться трезвой, что она и делает. Поэтому она и осталась в Титасвиле.

Вся ее активная жизнь свелась к заседаниям общества, они ходят друг к другу в гости. Возможно, здесь она встретит мужчину, с которым можно связать свою жизнь. Сюда приходят не только такие, как Льюис, много разведенных мужчин.

— А Льюис был милым и тихим, я бы сказала — обаятельный, — задумчиво произнесла Рейба, прикуривая очередную сигарету.

Бобби очень хотелось выпить. Он не мог припомнить, чтобы ему так приспичило переспать с женщиной, которая оказалась рядом. Это трудно было объяснить, но на это его заводила откровенность Рейбы Стрикленд.

Она рассказывала о своей интимной жизни без традиционных женских ужимок, хихиканья и напускной стыдливости, не скрывая своих желаний. Ей нравится заниматься любовью, и она хочет этим заниматься. И раз уж она решила остаться в Титасвиле и быть трезвой, это не означает, что она будет жить затворницей.

То, что она рассказывала, имело для Тьерни и профессиональный интерес. Без понимания таких женщин нельзя было проникнуть в психологию Льюиса, разгадать мотивы его поведения. Прямолинейная самооценка Рейбы вызывала удивление, и он слушал рассказ о ее жизни, восхищаясь ее честностью, какую можно было бы назвать жестокой. Рейба говорила о себе, словно смотрела на себя со стороны.

О Льюисе она говорила так: «Главное, что ее привлекало в нем, было высокомерное презрение ко всему, вероятнее всего, это черта его характера или же своего рода протест, который ей был близок самой, она всегда была протестующей натурой».

Рейба была упорной и гордой женщиной, и в Льюисе она видела вызов, открытое неповиновение, которое сказывалось не только в мрачновато-хмуром виде, но и в манерах поведения: как он мял пустые пачки из-под «Кэмела», демонстрировал свою татуировку, как он одевался и вел себя на собраниях общества.

Ей нравилось его сильное тело и бритая под рокера голова.

— Это выглядит странно, — сказала Рейба, — но меня возбуждают мужчины, которым наплевать на свою жизнь.