продолжительное время и тоже не был допрошен, пока, наконец, не выяснилась его невиновность. Мне тем менее понятна причина этого издевательства над чувством справедливости, что у нас с английскими пленными обращались в высшей степени по-человечески, и часто в материальном отношении они были обеспечены лучше, чем наши собственные люди{48}.
Принятые решения заставляли совершенно изменить приемы ведения войны. До сих пор мы собирали продовольствие в магазины и из них снабжали наши части. Пополнение боевыми патронами также производлось из хранящихся запасов. Правда, при этой системе мы имели много легко уязвимых со стороны неприятеля слабых пунктов, которые не могли защищать, но она давала нам возможность держать под ружьем значительное количество частей, необходимых при наших условиях. Естественно, такая система ставила наши боевые операции в большую зависимость от продовольственных и тыловых учреждений и затрудняла свободу маневра. Однако, я старался сохранить ее, так как она давала возможность содержать сравнительно сильные войска и вести успешную борьбу.
Теперь это было невозможно, и я был вынужден отказаться от указанных преимуществ. Конечно решение содержать более слабые части без всяких магазинов вызывало соммнение. Перспектива сидеть через двенадцать дней в степи без продовольствия в окружении пяти тысяч голодных негров была мало соблазнительна. Чтобы иметь возможность дальнейшего ведения войны, необходимо было рассчитывать только на захват неприятельских запасов. Удастся ли таким путем удовлетворять в нужных размерах потребности частей? Удастся ли захватить достаточное количество боевых припасов и подходящего к ним оружия? Это были серьезные вопросы. Но если бы удалось сохранить боеспособность частей при новом способе ведения войны, то можно было бы использовать нашу независимость от тыла и подвижность. При бесконечно обширном театре боевых действий мы могли ускользать из неприятных положений. Враг был вынужден держать в постоянном движении большое количество людей и материалов и терять свои силы в несравненно большей степени, чем мы. Таким образом, если мои соображения были правильны, представлялась возможность и в дальнейшем связывать значительные неприятельские силы и бесконечно долго продолжать сопротивление.
Наше пребывание у Намбиндинги оказалось непродолжительным; этот пункт, расположенный на плоскогорье, был лишен воды, а имевшийся в долине источник находился под огнем неприятельских орудий и пулеметов. Под прикрытием патрулей командование и главная часть войск 18 ноября отступили на Китангари. Неприятель нас не преследовал, да, вероятно, и не был в состоянии это сделать. Как это можно было заранее предвидеть, он приложил все усилия, чтобы нанести при Хивате так долго ожидаемый последний удар, и теперь вынужден был производить перегруппировку, распределяя войска для дальнейших операций. В Китангаре повторилась старая история: запасы продовольствия местного магазина были оценены слишком высоко. Все запасы, которыми можно было ныне располагать, обеспечивали войска продовольствием примерно на десять дней; на значительное пополнение этих запасов из района к югу от Китангари рассчитывать не приходилось. Вопрос, куда необходимо направить дальнейшее движение, сводился, главным образом, к поиску района, богатого продовольствием.
Мне было известно, что англичане и португальцы систематически уничтожали вдоль реки Ровумы наши продовольственные запасы. На маленькие немецкие магазины, закупочные пункты и продовольственные колонны был произведен ряд нападений; от туземцев требовали, чтобы они относились к нам враждебно. Северный и южный берега средней Ровумы были слабо населены; вверх по Ровуме, у Тундуру, в течение долгого времени с обеих сторон дрались крупные войсковые соединения, и продовольственные запасы были там, вероятно, истощены. О лежащем к югу от Нижней Ровумы плоскогорье Мафия я не мог получить действительно достоверных сведений. Даже если, как многие утверждали, в мирное время там существовали многочисленные хорошо обработанные поля, то все равно оставалось сомнение в том, можно ли найти продовольствие в местах, где в течение года хозяйничали сравнительно крупные португальские силы. Одно время мне казалось возможным найти продовольствие в районе, где вел операции майор фон-Штюмером, а именно - в португальской области у слияния рек Ровумы и Лудженды, а также далее на юг в районе Нангавари и Мвембе. Здесь тоже возникали сомнения: военные операции могли помешать туземцам обрабатывать землю. Однако я думал, что между различными сомнительными перспективами последняя наиболее благоприятна, и решил пока двинуться вверх по Ровуме.
Это передвижение было предпринято также с целью сделать части боеспособными на долгое время, захватив как можно большее количество патронов и других военных материалов. Прежние сведения, а также сообщения туземцев, наводили на мысль, что и теперь где-нибудь в районе реки Ровумы хранятся необходимые для нас неприятельские запасы. 20 ноября мы достигли Невалы, где присоединилась последняя из тех частей, которым было поручено обеспечивать южное направление, и была закончена новая организация войск. В Невале мы оставили последних людей, неспособных к передвижению, и 21 ноября 1917 года я двинулся к Ровуме с 300 европейцев, 1.700 аскари и 3.000 носильщиков и прочих цветных. Для переноски груза был использован весь наличный состав.
По мере того, как во время похода уничтожалось продовольствие, свободные носильщики отпускались, чтобы по мере возможности уменьшать число едоков. Многим из наших хороших старых носильщиков мы вынуждены были отказать в просьбе оставаться у нас; большинство из них было согласно продолжать службу без вознаграждения, некоторые хотели даже оставаться не только без платы, но и без продовольствия и доставать себе свое пропитание самостоятельно - из остатков нашей пищи и диких плодов пори.
Как и можно было предполагать, разведка отмечала наличие близ Ровумы только слабых отрядов неприятеля. 21 ноября мы прибыли к Мпили на берегу реки и только собрались стать лагерем, как впереди послышались выстрелы охотничьего патруля. При обследовании мы заметили перед нами большой пруд, на противоположном берегу которого неизвестные люди купали лошадей. Позади пруда была скалистая гора. Скоро появился туземец, повидимому, шпион, который передал письмо: 'мы - английская кавалерия и хотим связаться с португальскими пехотными полками'. Трудно было установить, являлось ли это хитростью. Было ясно, что в настоящий момент мы имеем дело только со слабым кавалерийским отрядом. Неприятель был быстро отброшен атакой во фланг; пять пленных европейцев принадлежали к 10 Южно-Африканскому полку и по продовольственным соображениям были отправлены обратно к неприятелю. Добытым лошадям, числом около десяти, мы были очень рады - как средству для верхового передвижения и как возможной прибавке к продовольствию.
Дальнейшее движение вверх по Ровуме совершалось очень медленно. Большинство не привыкло к продолжительным переходам крупными войсковыми соединениями. Колонны непомерно растягивались. Жены аскари следовали поодиночке на расстоянии нескольких сот метров друг от друга. Прошло некоторое время, прежде чем они стали соблюдать правильный порядок движения. Выяснилось, что отбор взятых с собой аскари не во всех ротах производился с необходимой тщательностью. При новой реорганизации рот, которую волей-неволей приходилось производить во время боя, были оставлены некоторые хорошие надежные люди, а вместо них были взяты с собой другие, правда, более выносливые, но менее надежные. Некоторые шли в бой со своими сыночками на плечах; вместо них лучше было бы взять таких же надежных людей, но не таскавших с собой балласта - жены и ребенка. Впрочем, теперь ничего нельзя было изменить.
Очевидно, мы сумели избавиться от наблюдения со стороны неприятеля; летчики, обыкновенно сопровождавшие наши передвижения, не показывались, в наш лагерь не падала ни одна бомба. Одна из неприятельских колонн с продовольствием переправилась через Ровуму с одного берега на другой через наш лагерь. Она была желанной добычей. В этой местности мы почти не находили полевых плодов, зато пропитание давала нам охота. По дороге попадались буйволы и водяние антилопы. Но мы не должны были задерживаться; таявшие продовольственные запасы постоянно напоминали нам о движении. К счастью, я имел в своем распоряжении несколько знающих страну европейцев, которые незадолго перед тем работали в районе впадения реки Лудженды в Ровуму. Там уже в мирное время находилась португальская фактория, а во время войны был установлен более или менее сильный гарнизон. Можно было предполагать, что и теперь там, вероятно, у неприятеля что-нибудь найдется. Те немногие туземцы, которых мы встречали, говорили также о более или менее сильном гарнизоне, который некоторые определяли в две тысячи англичан или португальцев.
Книга III. Бои на неприятельской земле
