И вдруг, Откуда ни возьмись, Глупышка, Рыжий жеребенок! Он вышел к нам Из-за кустов. В траве, как снег, белы копыта. Он был нелеп Среди крестов, Среди холмов могил забытых. Он видел нас. Он к нам шагал. И, молча поравнявшись с нами, Глазами карими моргал И глупо шевелил ушами. Он был до озаренья рыж И не вязался с тем пейзажем. Мальчишка, Сосунок, Малыш, Куда ж ты, глупенький, Куда же? Ты только-только начал жить. И, суть явлений постигая, Сюда не следует спешить: Тут, братец, жизнь совсем другая. Иная жизнь. Людей живых Тут встретишь редко, очень редко. Тут спят хозяева твоих Далеких И недальних предков. Они жалели лошадей, И кони верно им служили, И хоть недолго, трудно жили, Но жили Верою в людей. И ты доверчив неспроста. Мордашкой тычешься в ладони. Ты знаешь, Мы ведь тоже кони, Хотя живем без хомута. И мы порой едва идем Под непосильной ношей века, Мы тоже верим В человека И от него Того же ждем. Тебе-то что! От всяких бед Тебя под брюхом спрячет мама. А нам — опять идти упрямо Путем утрат, путем побед, Нам жить бедой любой беды, Любой трагедии народной. Вот почему мы несвободны, Как в этот час свободен ты. Но мы горды судьбой своей, На гордость выстрадано право! И в трудной славе Этих дней Есть наша с Алексеем слава. Она под звездной высотой Дойдет в намеченные дали. И главное — Что в славе той Есть слава нашей тети Дарьи… Тень от сосны была мала. И безмятежный, ясный полдень Был весь раздумьями наполнен И словно Не жалел тепла. Его мы брали про запас — Сгодится в пасмурной дороге… И жеребенок тонконогий Глядел доверчиво на нас. Он брел за нами до села… А за селом У речки звонкой Его родная мать ждала, Звала тоскливо жеребенка.
