Тревогу смутную глушилиИ дружбой клялись мы навек.Как будто все мы в путь спешили,Как будто ехали в набег. Из пропасти, как из колодца, Реки холодной голос шел: «Не всем вернуться вам придется, Не всем вам будет хорошо…»А мы смеялись, и болтали,И женщинам передавалиЧерез окно в кремнистый сад,Огромной ночью окруженный,Стаканы с тьмой завороженной,Где искры хитрые кипят.
ЖЕНЩИНЫ КУРУША
Где Шахдаг пленяет душу,Я привстал на стременах:Ходят женщины КурушаВ ватных стеганых штанах,В синем бархате жилеток,В самотканом полотне,И лежат у них монетыНа груди и на спине.С чубуком стоят картинноУ оград и у ворот,И мужской у них ботинокЖенской обувью слывет.Их бровей надменны дуги,Хмурой стали их рука,И за ними, словно слуги,Бродят стаей облака.Гость иной, поднявши брови,Их усмешкой поражен,Скажет: нету жен суровейБогатырских этих жен.Нет, предобрые созданьяВ ватных стеганых штанахУкрашают мирозданьеТам, где высится Шахдаг.Тараторят понемножку,Носят воду над скалой,Из кунацкой за окошкоОблака метут метлой.И они ж — под стать лавинам,В пропасть рвущимся коням,И страстям — неполовинным,Нам не снившимся страстям!
«Он — альпинист и умирал в постели…»
Марку Аронсону
Он — альпинист и умирал в постели,Шла тень горы у бреда на краю,Зачем его не сбросили метелиВысот Хан-Тенгри в каменном бою,Чтоб прозелень последнего мгновеньяНе заволок болезни дым,Чтоб всей его любви нагроможденье.Лавиной вспыхнув, встало перед ним.Прости, что я о смерти говорюТебе, чье имя полно жизни нежной,Но он любил жестокую зарюВстречать в горах, осыпан пылью снежной.Я сам шагал по вздыбленному снегуВ тот чудный мир, не знавший берегов,Где ястреба как бы прибиты к небу