наливать?
- Наливайте…пожалуйста…
- А вот это хорошо! Вежливость, особливо с начальством, ни когда не лишняя.
Иченко щелкнул кнопкой кофеварки. Кофе полился в стеклянную колбу.
- Ну, мил дружок, сейчас тебе откроется страшная тайна, - Иченко крадучись приблизился к платяному шкафу. – Ап!
Он распахнул дверцы и вместо ожидаемого шкафьева нутра перед Буровым возник проход в другую комнату.
- Моя вторая квартира, - похвастался Иченко. – Вот выселят за неуплату, перееду сюда. Там и санузел есть. Я тебя завтра ждал, вот и полез в душ, заставил под дверью поболтаться.
- А как Вы узнали, что я под дверью?
- И-и! Много будешь знать, хоронить нечего будет… Шутка!
Буров влюбился. Иченко буквально очаровал его. Все три года, что Буров работал в его отделе, его чувство сыновней любви к Иченко только крепло.
*****
- Не знаю, совпало все как-то, - сказал Алексей. – Понимаете, там у дежурки жена его сидела, ну, Парамонова этого. Парамонов домой не вернулся, а у него никаких дел на вечер не значилось. Начальство тоже не в курсе. Пробежались по ближайшим подвалам-помойкам, но никто из особого контингента Парамонова не видел.
- Во дворе Дробышевского дома его тоже ни кто не видел, - возразил Иченко. – Зачем он вообще туда поперся?
- Узнать что-нибудь.
- Что? – Иченко покрутил головой. – Ой, бред какой-то! Дробышевы, Парамонов… Рупин на ковер вызывает…
- Вас?
- Меня, не тебя же. Интересно о чем пойдет разговор? А?
- О расследовании.
- Понятно, что не о булках-кренделях!
- А почему он Семенова не вызывает и не спрашивает?
- Почему не вызывает? Вызывает. Семенов сам собой, мы – сами собой. Странное дело, странное. Не типичное, уж поверь мне, я повидал кое-что в жизни. Народ исчезает пачками и всплывает потом в виде трупов. Кто так кардинально решает ситуацию?
- Валюшин?
- Если б еще знать
- А Николай, помните, говорил про Гродно.
- Про Гродно?
- Про то, что Тимофей делал в Гродно дела с Валюшиным.
- Хочешь, что бы я у Рупина для тебя отпуск попросил по собственному желанию и по семейной необходимости?
- А можно?
- Можно, если осторожно… Слушай, а не бросить ли нам к чертям сию забаву? Валюшины, Дробышевы? У нас и окромя них головной боли хватает. В сейфах папок с делами гора навалена.
- Интересно же.
- Ну, - Иченко как-то по-особенному взглянул на Алексея. – Ну, если интересно, тогда разговора нет. Попрошу тебе отпуск.
Дверь морга отворилась и из нее выпал сначала санитар, а потом патологоанатом – Сергей Варенцов.
- Уже тепленькие, - шепнул Иченко.
Не просыхающий образ жизни Варенцова и его помощников не раз обсуждался и осуждался на закрытых и открытых собраниях и летучках. Об них уже поломало зубы четверо наркологов. На последнем совещании всерьез рассматривался вариант насильственного вживления Варенцову «торпеды».
- О, Василич! – вскричал Варенцов. – За какой надобностью в наши края?
- По поводу горельца с Ордынки.
- А-а! Аппетитненький горелец, сильной копчености! Но перед копчением его стукнули по репе, - Варенцов уставился на собственную ладонь и, по некоторому размышлению, загнул большой палец и мизинец. – Три раза! Три раза стукнули!
Он продемонстрировал трезубец с обкусанными ногтями. Буров оглянулся на Иченко, тот закусил губу и выглядел озабоченным.
- Пробы я взял, - продолжал Варенцов. – Кровь, ткани… Щас покурим и отнесу лаборантам.
- Мы сами отнесем, - сказал Иченко. – Затем и дожидаемся. Я у них над душой повишу, побыстрей управятся.
- Как хошь! Деня, отдай товарищу полковнику пробы.
Деня полу пьяно улыбнулся и, пошатываясь, скрылся в прозекторской.
- Ой, Василич! Я тебе и выпить не предложил… чай, кофе, потанцуем?
- Ладно, в следующий раз. По горельцу сказать нечего не можешь еще?
- Еще? Могу, - Варенцов отбросил папиросу и вынул вторую. – Сколиоз у парня был… и плоскостопие…
Алексей вспомнил подпрыгивающую птичью походку Парамонова, и его спину – колесом.
- Внутрях язва у него была, - выдал Варенцов. – Жуткая вещь, я доложу! Сам мучаюсь. Так жжет иногда, так припекает, хоть по потолку бегай.
- В карточке у Парамонова про язву есть записи?
- Надо глянуть, - Алексей зашуршал листками медицинской карты, взятой у жены Парамонова. – Есть!
Вернулся Деня с образцами.
- Ну, Василич, заходи! Всегда рады!
- Лучше вы к нам! – невесело отшутился Иченко.
Лаборант, к которому Буров с Иченко принесли пробы заартачился было, но смирился с судьбой и, ворча как старый пес, пододвинул предметные стекла под микроскоп.
- Мы тут, неподалеку, - не оставил ему надежды Иченко. – Сделаете, кликните…
- Кликну, кликну, - сердито бурчал лаборант. – Чтоб вы провалились совсем!
- Вы бы повежливей, - попытался возмутится Алексей, но Иченко утащил его к стульям у окна.
- Помолчи, мы и вправду вне очереди лезем.
Потянулось время. Лаборант постоянно отвлекался, вставал, уходил, говорил с кем-то по телефону. Наконец подал им знак рукой.
- Кровь группы В, резус положительный, - сказал лаборант.
- Группа и резус совпадают, - кивнул Иченко головой.
- А еще что?
- А вы чего ждали? – удивился лаборант.
- Ну, - замялся Алексей, который, откровенно говоря ждал имя и адрес покойного.
- Гну, - схамил лаборант. – Несите образцы для сравнения, будет и «еще что».
*****
- Что мы имеем? – Иченко в задней комнате своего кабинета переодевал чистую сорочку перед походом к начальству.
- Имеем совпавшую группу крови и язву, в смысле диагноза.
- На Никиту Романовича у нас все равно данных нет, сравнить не с чем, лаборант прав.
- Позовем Парамоновскую жену, пусть опознание проведут.
- Ты в уме? Что там опознавать? Головешки одни, смотреть тошно! А если это не он, не Парамонов? А жене шок какой!
- Анализ ДНК.
