время четырех сыновей и трех дочерей. А однажды вечером лег Вацек в супружескую постель, да и не проснулся по утру. Вероника без мужа затосковала. Денег ей вполне хватало: государство платило за каждого ребенка немалую пенсию, да и родственники мужнины вдову не оставили, помогали деньгами, а только тяжело ей стало – не с кем словом перекинуться. Все эти годы, занятая детьми и хозяйством, Вероника почти не покидала дом, язык не учила – с мужем говорила по-русски. А теперь даже дети болтали на смеси польского с русским и немецким на закуску, а Вероника словно немая, в магазине тыкала пальцем в нужный товар. С тоски списалась Вероника с покинутой родней, и оказалось, что родители ее и живой уже не чаяли застать. Думали – поигрался офицер с девчонкой, да и бросил где-нибудь, на просторах родины. А тут такая радость: и дочка жива, и семеро внуков, пусть и от поляка-католика, а кровь-то родная.

Начала Вероника хлопотать о встрече с родителями, но вышла непонятная заминка. Рамзановых из Советского Союза не выпускают, а ее не впускают. А почему, никто не говорит. «В визе отказано» - вот и весь сказ. Пришлось Рамзановым довольствоваться бандерольками с фотокарточками дочери и внуков.

Всем детям четы Тельских природа не поскупилась на таланты. Старшему из сыновей – Власлову – легко давались иностранные языки, второй брат – Константин – с пяти лет сочинял музыку, третий – Вацлав – писал стихи, сестры Ольга и Анита – талантливо рисовали, Ярослав обладал прям таки «серебряным» голосом, а младшая Яна – шила и вязала, будто пол жизни этому обучалась. Годы шли- летели, дети росли и взрослели.

Будучи по студенческому обмену в ГДР, Власлав познакомился с русской девушкой Катей, приехавшей по тому же студенческому обмену из Москвы. Оба влюбились накрепко и сразу. Обладая характером отца, Власлав не стал слушать уговоров матери и уехал за своей избранницей в Советский Союз. То ли власть решила пустить пыль в глаза иностранцу, то ли действительно поступок Власлова кого-то из чиновников сильно порадовал, но ему неожиданно легко предоставили гражданство, и выдали молодой семье ордер на однокомнатную квартиру.

Катя оказалась примерной женой, но после рождения первенца начала болеть и таять на глазах. Второй ребенок, на котором Катя прям таки настояла, родился мертвым. После чего Катя совсем сдала. Врачи, поднятые Власловом на уши, пожимали плечами, посылая молодую женщину на разные обследования. Обследования ни чего не показывали, а Катино состояние ухудшалось. Она пыталась еще переводить, но с каждым годом все сильней болела и кружилась голова, садилось зрение… Год, когда Герман Тельский пошел первый раз в первый класс, стал для Кати последним годом жизни.

На Катины похороны неожиданно приехали старики Рамзановы, в сопровождении сына – младшего брата Вероники - и двух его внучек. Старикам Рамзановым было за семьдесят, но держались они бодро. Собрали стол, справили поминки, ободрили внука. Уезжая, оставили с Власловом одну из его двоюрных сестер – Соню – в помощь молодому вдовцу.

Приближалась летняя сессия. Студенты четвертого курса «иняза» МГИМО

кучками роились в коридорах и во дворе, обмениваясь конспектами, прошлогодними экзаменационными вопросами, переписанными у прошлых курсов.

- Гляди, гляди, - подтолкнул Германа его сокурсник. – Опять этот дядя с деканом идут.

Герман оглянулся. Дядя – солидный мужчина в пижонском плаще – в сопровождении их декана шествовал по коридору, внимательно всматриваясь в лица кучкующихся студентов.

- Говорят, он – мафиози! – зашептал сокурсник.

- Да брось, - отмахнулся Герман. – Стал бы декан тогда с ним в открытую светиться?

- Он же тайный мафиози, про него никто не знает. А так он – председатель какого-то благотворительного фонда. Все чики-чики!

- Про него никто не знает, - передразнил Герман. – Ты-то вот знаешь!

- У меня папаша с ним дела имел… И чего он к нам зачастил, а?

- Пойди и спроси у него.

- Может он присматривает кого-нибудь из студентов к себе на работу?

- В качестве кого? Бандитов со знанием иностранных языков?

- Бандитов по спорт залам ищут! А мафии не только бандиты требуются, а и секретари, юристы, врачи, переводчики… Бабки там знаешь какие крутятся!

- Он, похоже, на тебя смотрит, - сказал Герман. - Улыбнись-ка ему пошире, вдруг ему педики тоже требуются!

Ответить сокурсник не успел.

- Тельский! – позвал декан. – Подойдите.

Герман подошел. Вблизи декановский знакомец оказался неожиданно молодым – лет тридцати пяти, просто чересчур корпулентным и седым. Декан осиял Германа Тельского ласкающим благожелательным взглядом, как хозяин любимую болонку.

- Вот – Герман Тельский, - представил он Германа предполагаемому российскому дону Карлеоне. – Хороший мальчик и отличный ученик. За четыре года ни одной четверки, только пятерки по всем предметам. Активист, пишет в студенческую газету, играет в нашем КВН. Спортсмен, ходит в секцию айки- до…

- Отличница, комсомолка и, наконец, просто красавица, - сказал дон Карлеоне.

- А? – не понял декан. – Ну да, ну да! Ха-ха!

- Вы, молодой человек, по окончании учебного заведения, куда собираетесь податься? – обратился «дон Карлеоне» к Герману.

У него был еле слышимый восточный акцент, чуть смягченные согласные и протяжные гласные.

- Мне еще год до окончания.

- Год! Что такое год? Раз - и диплом!

- Есть пара наметок, - не пожелал откровенничать Тельский.

- Хотите ко мне на практику?

- К Вам, это куда?

- Международный благотворительный фонд «Солнечный луч». Не слыхали?

- Нет.

- Гуманитарная помощь – лекарства, продукты питания, поставка медицинской техники в дома инвалидов, работа с детскими домами… У нас много направлений деятельности. И нам нужны энергичные молодые ребята, вроде Вас. Вот, - «дон Карлеоне» достал кожаную визитницу, блеснувшую золотым обрезом, и вытащил карточку из плотного картона. - Вот моя визитка. Сдадите сессию, созвонитесь с секретарем и приходите на практику. До свидания, Герман.

Они отошли. Герман Тельский присмотрелся к визитке. «Имжанов Кирсан Алиевич. Председатель международного благотворительного фонда «Солнечный луч». Телефон». В углу визитки выдавлен уголок солнца, с расходящимися лучами.

*****

Какого рода благотворительностью занимается фонд «Солнечный луч» Герман просек в первую же неделю практиканства. Фонд представлял собой хорошо организованную прачечную по отмыву «черных» денежных потоков, плавно перетекающих с просторов нашей родины на просторы зарубежные, в основном Швейцарские. Имжанов постоянно мотался по командировкам. То в Германию, то в Финляндию, то в Голландию, то в Америку. Германа он таскал за собой в качестве личного переводчика. Они встречались с людьми – сытыми и довольными, с дорогими сигарами и золотыми зажигалками - вели разговоры о природе и погоде, и в результате такого рода бесед подписывались договора на неизвестные Герману фамилии, а лично им в карман шел немалый процент.

- Теневики были и будут всегда. И при Ленине, и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе, - просвещал его Имжанов. – При Ленине был НЭП, при Горбачеве – перестройка. А нам с тобой названия без разницы. Мы свою выгоду при любом режиме должны разглядеть и к рукам прибрать, пока другие в затылках чешут, да на кухнях правительство ругают…А благотворительность – она сама собой. И детские дома и дома-инвалидов нами не обижены.

Тельский видел как отгружаются в эти дома старые, хорошо послужившие инвалидные коляски, списанные где-нибудь в Чикаго или Бремене, и купленные буквально за копейки у хозяев свалок. Как вместо муки первого и высшего сорта, свежей рыбы и мяса директора приютов за сотню американских