Сложенных колечком мальчишеских губ Вдруг дунул в луга, в их веселую глубь – По шапкам, по плису головок разряженных. И взапуски к солнцу пустилась трава. И дуги бегущих цветков Сшибали друг друга. И, как рукава, Мотались перья листков. Со склона течет и взбегает на склон, Шумит населенье лугов. А солнце вскарабкалось выше на клен, Подпрыгнуло до облаков. И подало знак, чтобы ветер затих. И утро в лугах распустилось, Где травы, качаясь на лапках кривых, Его принимали, как милость. 1938
II
МОРСКОЙ ВЕТЕР
Море жужжит, с разбега Прыгнув на ребра скал, И, покрываясь снегом, Катит обратный вал. Весь он одет в стеклярус, В тонкий зеркальный дым. Море колышет парус За меловым, кривым, Мечущимся в растворах Неба и черных вод, Чаячьих крыл узором. Вот и другая чайка С первой рядком плывет, Будто бы пены сгусток, Будто душа воды. Вот их собралась стайка, И в меловых, седых Крыльях с какой-то грустью Дышит волна морская. На берегу старуха, Сгорбленная, седая. Ветру спина покорна, – Линия та же в ней, Что в этих волнах черных, В крыльях летящих птиц. Шамкает что-то глухо, Руки длинней ветвей. Гнется от ветра вся, Будто лоза морская. Кажется, наземь, ниц Вдруг упадет от норда. Ветер летит, рося Пылью сырой по гордым Темным ее щекам, Волны кладет к ногам. В скалах, на первый взгляд, Жизни – как не бывало. Как в столбняке, стоят Каменные увалы. И над дыханьем вод, И над полетом чаек Лишь подпирают свод Каменными плечами. Впрочем, вглядись – и вот: Травы текут по склонам, Елка вершину гнет; Каменный поворот Круглым и наклоненным Скатом бежит к воде. Значит, и здесь всё то же
