С моим манлихером в руках Я лег в густой ивняк. Горбатый месяц, весь в усах, Ощупывает мрак. И клочьями, кошмой висит Мрак на ветвях кривых. Там в черном лаке щука спит, И прыгать сиг отвык. А вкруг меня на сотни верст – Кочкарники и мхи. Лишь волк, бродя при свете звезд, Их знает, как стихи. Лишь осторожный красный лис Ведет им точный счет. Я жду, чтоб светом налились Колодцы черных вод. Давно течет в моей крови Соленый млечный путь. Устал я в легкие мои Вбирать ночную муть. С моим манлихером в руках Я затаясь лежу И сквозь окошко в ивняках На озеро гляжу. Качает первый ветерок Тростинку над водой. Комар, расправив хоботок, Хлопочет над рукой. И вдруг – я, впрочем, для того Всю ночь прозяб, простыл – С высот несется торжество Крылатых шумных сил. С жужжаньем к озеру стремглав – Лишь сыплется роса – На голубые щетки трав Слетают небеса. Средь расходящихся кругов – То плески, то хлопки. Клубами белых облаков Всплывают гусаки. И всё на свете позабыв, Слежу – слежу гостей – Размахи крыл, крутой извив Завитых в кольца шей. Я в сердце превратился весь, Пульсирую, дрожу. Пора дыханье перевесть, Приладиться к ружью! И выстрелы, как ураган, Взрывают праздник птиц. Кустарники по берегам С мольбою пали ниц. Я сбрасываю башмаки,
