Днепра, течение которого только-только очистилось ото льда, пешцы под командованием сотских и тысяцких взошли на ладьи. И – они по воде, а конные дружины, под стягами, берегом - объединенное войско Руси двинулось в долгий путь.

Впервые почти за двести лет, со времен походов Олега и Игоря на Константинополь, шли так русичи.

Хотя предосторожности ради, на многие десятки верст вперед были высланы боевые дозоры, копья, мечи и щиты Мономах приказал в обоз не сдавать.

Опасаясь внезапной атаки больших сил половцев прямо на берегу Днепра, на всякий случай, все были при оружии.

Шел час за часом. Тянулся день за днем.

А приказа на высадку и долгожданный поворот в Степь все не было.

Нетерпение воинов возрастало. Все слышнее стали голоса тех, кто был уверен, что поход будет на Корсунь. Теперь на них шикали с нескрываемой досадой – будет вам каркать воронами!

Но все же стали задумываться. Неужто и, правда, не Мономах Святополка, а тот подговорил  переяславльского князя пойти на богатый град Корсунь?.. А что - киевский жаден, хитер… В Корсуни действительно есть, чем поживиться. Да и честь это принесет Великому князю, с его шатким авторитетом, немалую. Ведь только святой Владимир Красно Солнышко мог похвастать взятием этого града! А что касается Мономаха… Как знать, может, помня главную цель его жизни - объединить Русь и затем освободиться от половецкой угрозы, хитрый Святополк поставил условием: сначала Корсунь, а уж потом - Степь?

Дружинники ехали. Пешцы плыли. И те, и другие сомневались, и все больше молчали, боясь прямо спрашивать друг друга о том, что может быть дальше… Даже в, казалось бы, безобидных спорах.

Слишком велика была цена ответа на этот вопрос.

Все ждали днепровских порогов, после которых на него не могло быть двух ответов!

Наконец, чуть не доходя до острова Хортицы, последовал приказ. Конным спешиться, пешцам выйти из ладей и привести себя в порядок.

Напряжение истомившего души ожидания достигло предела.

Что теперь – Великий князь с Мономахом прикажут продолжать идти дальше вниз по порогам, где и, правда, лежал Корсунь?

Или…

Тем временем Мономах подозвал к себе Доброгнева и передал ему грамоту, сказав при этом всего три кратких слова. Принимая грамоту, гонец чуть поморщился от боли не до конца еще заживших ран, но наотрез отказался, чтобы вместо него послали другого.

Мономах, оценив молчаливым взглядом терпение и мужество человека, идущего на верную смерть, обнял его и кивнул:

- Ну, тогда давай, с Богом!

Гонец вскочил на коня. Хлестнув его плеткой, он быстро помчался по извилистой дороге, уходящей в Степь.

И, наконец, превратился в точку, которая поставила конец всем вопросам, сомненьям и спорам.

Потому что, сразу после этого, Мономах вернулся к Святополку, подозвал к себе воевод с тысяцкими и, с молчаливого согласия Великого князя, отдал им первый приказ.

Воеводы и тысяцкие тут же разъехались по своим дружинам, где раздались их зычные голоса:

- В боевой порядок – становись!

- Как? Сразу? – принялись переглядываться пешцы, которым обучавшие их дружинники, говоря о передвижении отрядов к месту решающих битв, помнится, говаривали совсем другое…

Но все было необычно в этом походе.

Те же бывалые