мы! – самым убедительным, на какой был способен, тоном, сказал он и, показывая пальцем на Звенислава, пожаловался. - Это все он! Украл у меня златник и бежать! А я - следом! Он в поле, и я в поле! Он на сосну, и я за ним! Прикажи ему, хан, пусть вернет!

Белдуз с еще большим интересом посмотрел на него, и тон его стал почти ласковым:

- Ай-яй-яй! Целый златник украл?

- Да, хан, да!

- И на с-сосну, говориш-шь, вслед за ним полез? А богатый ли у тебя отец?

- Богат, очень богат, хан! – подделываясь под тон Звенислава, стал отчаянно врать Славко. - Тысячи лошадей, собольих шуб больше, чем пальцев у тебя на руках! А дорогих сапог сразу и не сосчитаешь…

«Эх-х! – ахнул про себя теперь уже купеческий сын. - Да разве ж об этом в плену говорят? Теперь он такой выкуп заломит!..»

Но Белдуз и не думал говорить о выкупе. У него была своя мысль. И он с усмешкой спросил Славку:

- И ты при таком богатом отце погнался за две версты из-за какого-то ж-жалкого златника?! Да еще и на сос-сну полез?!

«А хан-то, оказывается, и правда, хитер! Такого так просто не проведешь! – понял Звенислав и мысленно стал умолять: - Ну, Славко, или как там тебя теперь – Златослав, только не молчи, выручай, говори!»

Но Славко и не думал молчать.

Делая вид, что переводит дух, он на самом деле придумал, как ему быть дальше и лукаво усмехнулся:

- Почему из-за одного? Кто тебе сказал, что из-за одного? Я сказал? – и, приблизившись к хану, громко шепнул: - Он у меня десять золотых украл и где-то в лесу спрятал! Верно говорю! Только один у себя оставил, во рту держит! А ну, покажи его хану! – обернувшись к Звениславу, приказал он.

Купеческий сын с изумлением поглядел на Славку, но, вовремя вспомнив свое обещание делать все, что тот скажет, покорно вынул изо рта золотую монету и показал хану.

Тот взял тонкий желтый кружок, вогнутый, как чашечка, осмотрел со всех сторон и, сам тому удивляясь, задумчиво произнес:

- И, правда, з-златник! Настоящий! Константинопольс-ский!

- Вот видишь! А ты как думал? – делая вид, что обиделся из-за того, что ему не поверили, упрекнул Славко. - Из-за одного златника я и, правда, не стал бы зря ноги бить. А из-за десяти и двух верст пробежать не жалко!

- Хм-мм! – осклабился, соглашаясь, хан. - Я бы пож-жалуй и десять верст из-за двух проскакал! Так, значит, золото любиш-ш-шь, купеч-ческий сын?

- А кто же его не любит? Конечно!! Меня в честь золота даже и назвали - Златославом!

- Златослав… Златослав… - задумался вслух Белдуз. – Что-то похожее, я уже слышал! Но – только не Златослав. То, что касается з-золота, я з-запоминаю навс-сегда! Но что-то уж очень похожее… И сам ты мне, кажется, кого-то напоминаешь… Этот голос, и особенно взг-ляд, который ты так стараешься спрятать за улыбкой! К-де я тебя мог видеть?

- Да мало ли, хан… - пожал плечами Славко. - Я же все время при отце, а он вечно в дороге! У одних покупаем, другим продаем! Может, в Корсуни где встречались? Или, на пограничном торжище, когда между Русью и Степью мир?

Хан недовольно покосился на него и строго заметил:

- Мира между нами не мож-жет быть ни-ког-да!

- Ну, тогда эти, как их там… - запнулся Славко.

- Перемирия! – подсказал Звенислав.

- Во-во, они