Славко.

Звенислав оживился и, подбежав, стал просить:

- Где? Ну?! Покажи!..

Славко слегка потомил его, затем перевел указательный палец на первые попавшиеся на глаза на кусты и сугробы, и сказал:

- А вот на той полянке. Видишь, между ельником и березкой! Летом – там маленький пруд!

- Так что ж мы тогда стоим?

- Ишь, скорый какой! – приостановил его за рукав своей бывшей овчинки Славко. - А ну, как там волк?

- Ну и что? Нас ведь двое… - напомнил Звенислав и, осекаясь на полуслове, ахнул: - Вот это да! Это что же – я волка не испугался?! Ну, и одолень трава! На расстоянии действует!

«И правда, действует!» – думая, правда, о своем, удивился Славко.

- Бежим за ней скорее! - Рванулся к поляне Звенислав и, оглянувшись, заторопил: - Ну, что ты стоишь?

- Так я тебе и побежал! – опершись на саблю, хмыкнул Славко. - Сам и иди.

Звенислав остановился и, сразу сникая, сказал:

- Да, но… ведь я не отведал ее еще! И потом, я не знаю, какая она из себя… А ты знаешь! Славко, ну, что тебе стоит? Нарви мне ее немножко… сам, и дай, а?..

- Так-таки прямо и дай! – торгуясь, прямо как купец на торжище, усмехнулся Славко.

- Ну, не хочешь даром - продай! Я тебе за нее - целый златник дам! Мало? Три! Пять! Десять!!!

- Десять? Златников?! – думая, что купеческий сын тоже ведет свою игру, не поверил Славко. - Да где ж ты их здесь возьмешь!

- У меня есть! Правда! Только я их тут, неподалеку спрятал! – принялся заверять Звенислав, и умоляюще прося не спрашивать, где именно, добавил: - Один только на всякий случай при себе оставил. Вот, держи!

Звенислав достал спрятанную за щекой золотую монету и протянул Славке. Тот осторожно взял ее, попробовал на зуб, проверяя, настоящая ли, и, со вздохом, вернул обратно.

«Надо же, первый раз в руках золото держу! Ох, и пригодилось бы оно мне сейчас… Этот купеческий сын, судя по всему, правду говорит. Стоит только немного на него надавить, и… Коня бы нового для своих купил, весь бы отстроил… Но ничего не поделаешь, надо отдавать – так больше поверит! Да и грамота сейчас важнее. Гонец верно слово молвил – иначе вся Русь, а значит, и Осиновка, с этим конем и новыми домами, погибнет!» - подумал Славко. Но вслух, все с той же с усмешкой, сказал:

- Ишь? Продай! Тогда бы все люди богатырями стали! И злые, и добрые! Разве так можно?

«Не взял золота! Отказался от целых десяти златников! Значит – точно правду говорит!» - понял Звенислав и, одновременно упрашивая и соглашаясь, зачастил:

- Конечно, нельзя! А мне все время - бояться можно? В темноте один оставаться не могу. Птица над головой пролетела – страшно! Заяц через дорогу пробежал – больше него трясусь! Я ведь из-за того и с повозки-то выпал! Думаешь, я сам не мечтаю стать таким, как Мономах, как гонец, или вон, как ты? Славко, не отказывай! Я ведь - только для добрых дел и… как друга тебя прошу!

Славко поглядел на Звенислава, потом на то место, где должны еще были быть половцы, и решил, что пора уже делать вид, что сдается:

- Ну, раз только для добрых. И как друга… Ладно! – махнул он рукой. - Ин быть, по-твоему! Сейчас принесу! Только ты - отвернись! И, чур, не подглядывать!

Славко прошел на поляну, разгреб узкими носами дорогих сапожек ноздреватый снег и, покопавшись среди прелой листвы, вернулся к дожидавшемуся его с нетерпением Звениславу с целым пучком зеленой травы.