Ой, это, наверное, тайна?

            - Да какие теперь у меня от вас могут быть тайны? – засмеялся Доброгнев, но тут же скривившись от боли, схватился за грудь. – Я ведь, наверное, в бреду всю княжескую грамоту выболтал!

            - Было дело! – кивнул купеческий сын, и быстро добавил: - Но я не слушал!

            - Так я тебе и поверил… - с упреком посмотрел на него гонец и вздохнул: - В Смоленск я еду. Вот какие дела…

            - В Смоленск… - тихо повторил Звенислав, и вдруг глаза его оживились: - Говорят, там в этом году икону Божьей Матери чудесным образом обрели! Чудотворную! Многим людям уже от разных недугов помогла… - Он перекрестился и строго, очевидно, подражая голосу священника, от которого слышал это, сказал: - И тебе, коли доберешься туда и помолишься перед ней, поможет!

            - Доеду, помолюсь! – тоже, с трудом перекрестившись, пообещал гонец. - А ты про нее откуда знаешь?

            - А в церкви нашей говорили! И еще батюшка мой сказывал. Он хотел для нее оклад из сребра-золота сделать, с каменьями самоцветными…

            Звенислав перехватил насмешливый взгляд гонца на овчинку и лапти, в которые он теперь был одет, и попросил:

            - Ты по худой одёже-то меня не суди. Прячусь я… А батюшка у меня купец. Нерядец, во святом крещении Михаил. Из Новагорода!

            - Нерядец? Из Новагорода?! Погоди! Так я же его знаю!

            - Да ну!

            - Вот тебе и ну! Мы с ним и в Киеве, и в Корсуни, и даже в Царьграде частенько встречались. У него еще сын есть. Имя ему смешное дал, звонкое такое… Дай Бог памяти, сейчас припомню…

            - Звенислав… - тихонько подсказал купеческий сын.

            - Точно! Постой-постой, так это, и впрямь, ты?

            - Ну да!

            - Надо же… - покачал головой гонец. - Гора с горою не сходится, а человек с человеком… Так стало быть, ты и есть тот самый Звенислав, за здоровье которого я с твоим батюшкой в портовых тавернах столько меду выпил! Вот где нам суждено было встретиться.

            - Выходит, то ты пекся о моем здравии, а теперь я со Славкой - о твоем? – спросил Звенислав.

- И это правильно, долг платежом красен! – подтвердил гонец. - И батюшка у тебя - правильный человек. Честный купец. Это хорошо. О нас, русских в чужих землях, считай, по купцам только и судят. Счастье, что почти все из них такие, как он. Потому и предпочитают заморские торговцы иметь дело лучше с русским купцом, чем с византийцем или арабом! Вырастешь, смотри, чтобы сберег эту традицию! И сыновьям да внукам своим передал!

            - Хорошо, - пообещал Звенислав. - А ты, коли увидишь еще где моего батюшку… - Он всхлипнул, но совладал с собой и, сглотнув слезный комок в горле, кивнул: - Вон, кажется, Славко уже возвращается!

            Где-то за поворотом, и, правда, послышался топот копыт приближающегося коня.

            Не прошло и полуминуты, как на дороге действительно показался, лихо скачущий верхом, Славко. Не доезжая двух шагов до гонца, он ловко спрыгнул с коня и протянул Доброгневу конец уздечки.

- Обещали с меня три шкуры содрать, а теперь, думаю, и семи мало будет, – пробормотал он. - Если, конечно, до этого я на глаза хану не попадусь! Вот тебе конь, гонец. Спасай Русь!

- Спаси тебя Бог, отрок! – обнял его Доброгнев и попросил: - А теперь помогите мне взобраться на коня…

Славко, видя как ему трудно, приобняв за плечо, поддержал его с одной стороны и крикнул растерявшемуся купеческому сыну:

- Звенислав, подсоби-ка! Да что ж ты такой неуклюжий…