— У меня такое впечатление, что тебе твоя рота начинает нравиться. Продолжай в том же духе. Рота должна быть единым коллективом. Один ты ничего не сделаешь, — сказал Влчек.

Я кивнул в знак согласия.

Мы допили бутылку, время было уже позднее. Я поднялся.

— Ну как, согласился с мыслью об отличной роте? — спросил Влчек, подавая мне руку.

— Еще нет, — отрицательно покачал я головой.

— Слишком долго перевариваешь, — заметил он. — Но как знаешь. Ведь ты командир, который не любит, чтобы его водили за руку.

Я пытливо взглянул на него, стараясь понять, зачем он повторил мои слова…

Члены ротного бюро ССМ во главе с Метелкой примчались ко мне сразу же после обеда.

— Трагедия, товарищ поручик! — начал свободник Душек. — А мы-то думали, что становимся настоящим коллективом! Не можем теперь в глаза друг другу смотреть.

— И еще эта драка, — присоединился к Душеку свободник Гисек.

— Может быть, объясните, в чем дело? — спросил я с наигранным спокойствием, хотя и чувствовал, что приятного меня ожидает мало. — Пусть говорит председатель, иначе мы никогда не дойдем до сути дела, — взглянул я на Метелку.

— У Незбеды кто-то взял пятисотенную, — взволнованно начал он. — Вчера получил ее, а сегодня перед обедом обнаружил, что она пропала. Вместе с записной книжкой, такой… как будто из змеиной кожи. Я сам ее видел у него, и она мне очень понравилась.

— Пятисотенная? — спросил я.

— Нет, записная книжка. Пятисотенную я не видел… Я даже не знаю, как она выглядит.

— Кто-то упомянул и о драке. — Мне не терпелось поскорее узнать все плохие новости.

— О драке, собственно, и говорить нечего, — заметил Метелка. — Незбеда заявил, что это мог сделать только тот, кто уже сидел за кражу. Пецка случайно услышал это и дал ему пару затрещин. Не очень сильно. Никаких следов, товарищ поручик.

— Да здравствует отличная рота! — в сердцах воскликнул я.

— Мы этого так не оставим, — отозвался свободник Гисек. — Мы сами разберемся с вором, так что это совсем не повлияет на показатель дисциплинированности роты.

— Только бы узнать, кто это сделал, — сказал я.

— Мы его найдем, — заверил меня Душек. — Прежде всего мы возьмем в оборот Пецку, его разыгранное возмущение нас не проведет. Если с ним окажется все в порядке, примемся за других подозреваемых.

— А вы еще кого-то подозреваете? — спросил я.

— Разумеется, — подтвердил Душек. — Решающее значение имеет мотив, — поучительно заметил он мне. — Украл тот, кому эта пятисотенная крайне нужна. Из этого мы и будем исходить.

План розыска преступника у них был продуман основательно.

— У нас все записано, — продолжал свободник Гисек. Пошарив в кармане, он извлек замызганную бумажку и начал читать: — «У свободника Черны вышла замуж сестра, и он подарил ей на свадьбу люстру. За две тысячи. Наверняка задолжал… Залабак очень любит пльзенъское пиво, а оно стоит довольно дорого… Кочка любит хорошо поесть. И охотнее всего ест печенку с луком, так что поужинать на двадцать крон…»

— Включите в список и меня, — прервал я его. — Мне эта пятисотенная тоже очень пригодилась бы.

Мой аргумент привел их в некоторое замешательство, но ненадолго.

— Затем идет свободник Лакатош, — добавил Гисек.

Терпение мое лопнуло.

— Вы этот бессмысленный список подозреваемых одобряете? — обратился я к Метелке.

— Не очень, — честно признался он. — Но ничего лучшего мне в голову не пришло. Ясно лишь одно: мы должны сами провести расследование, иначе мы не рота, а…

— Вы упустили одну небольшую деталь. У этой роты есть свой командир, который отвечает за все, что в ней происходит, — поучительно сказал я и тут же спросил: — Что у Незбеды пропали пятьсот крон, это проверено?

— Он сам так сказал, — пожал плечами Метелка.

— Я спрашиваю, проверено или нет? — повторил я, так как его ответ меня не удовлетворил.

Метелка посмотрел на остальных членов бюро. Они выглядели растерянными. Свободник Прохазка, который до сего времени молчал, проговорил:

— Может быть, он сам придумал эту кражу? Странный какой-то парень. Мне он никогда особенно не нравился. Вдруг ему захотелось перессорить нас?

— Отыщите десятника Пилначека, — распорядился я. Не прошло и минуты, как Душек вернулся с Пилначеком.

— Получал ли Незбеда в последнее время банкнот в пятьсот крон? — спросил я его.

— Уже не раз. Последний я вручил ему вчера днем, — подтвердил Пилначек. — Везет же некоторым!

— Ваши личные соображения меня не интересуют. Мне нужны факты.

— У меня есть расписка, — обиделся он. — Могу за ней обегать.

— Бежать никуда не надо, — остановил я его. — Я вам верю. Можете идти.

Он ушел разочарованный, так как надеялся получить новые сведения о происшедшем.

— Знаете что? Идите работать и все предоставьте мне. Я уж как-нибудь в этом разберусь. И пришлите ко мне воина Незбеду, — закончил я совещание с членами бюро ССМ.

Метелку я задержал и, когда все вышли, спросил:

— Ну как, присвоение вам звания четаржа [5] вы уже отметили?

— Только в узком семейном кругу, товарищ поручик.

— Имейте в виду, если вам придет в голову отпраздновать это также и со своим взводом, вы будете наказаны.

— Ребятам удалось объяснить это с большим трудом, признался он. — В конце концов они согласились, но с условием, что наверстаем упущенное когда-нибудь в будущем.

— Там будет видно. А теперь, товарищ четарж, никаких шаляй-валяй. Упорно учиться. Я приду проверить.

Незбеда через минуту неуверенно вошел в комнату.

— По какому праву вы позволяете себе кого-то подозревать без всяких на то оснований? — взялся я за дело с другого конца.

— Я понимаю, что был не прав, — согласился Незбеда. — Но он тоже не имел права набрасываться на меня так сразу.

— У каждого из нас есть свое больное место. И если кто-нибудь коснется этого больного места… — стал я его поучать.

— Мне это ясно, товарищ поручик. У Пецки такое больное место…

— Лучше поговорим о пятисотенной, — прервал я его. — Вчера днем вам вручил ее десятник Пилначек. Так?

— Да, деньги мне прислал отец, — добавил Незбеда.

— Кто еще видел, как вы получали их? — Я начинал входить в роль следователя.

— Пилначек.

— А кто еще?

— Свободник Черны. Он получал какое-то заказное письмо и видел, как Пилначек передавал мне