дизеля изжил, казалось, все существовавшие до него звуки. Я переместился за угол, чтобы оставаться незамеченным. Моему взору предстал проем в заборе, который остался после пролаза 'бэшки'. Так захотелось ринуться обратно. Может, не увидят, а? Может, исключат, что я обратно к горящему дому побегу?

       Не вздумай! - запретил внутренний Салман. Развернут башню и дадут из главного, кишки на проводах развесишь!

       Увидев перед собой люк, я понял, что именно его подсознательно искал последние десять минут. В этих элитных кварталах нет централизованной канализации. И эта чугунная крышка могла означать только одно: открытие врат в ад. Но именно там, как мне показалось, я мог сыскать для себя спасение.

       Отпрянув от стены и метнувшись к люку, я топором приподнял крышку, увидел уходящую вниз лесенку и, невзирая пробивший насквозь каждую нервную клетку смрад сточных вод, прыгнул внутрь. Успел на треть прикрыться крышкой ровно в тот момент, когда адская машина направила ствол на хибарку, за которой я прятался.

       Кирпичи, фрагменты домашней утвари, куски мебели пролетели над приоткрытым люком как птицы на юг. Пылающие ошметки попали и в люк, горящий кусок ткани упал мне на голову и если б там были волосы, мне пришлось бы их сбрить абы не ходить с проплавленным темечком.

       Что касается интерьера моего укрытия, то дряни здесь хоть и было чуть меньше, чем по колени, смердела она так, будто я упал во вселенскую выгребную яму. Мне впервые пришла в голову мысль, что лучше было бы сдаться. Я поднял голову к небу, видному лишь через лунообразный осколок и пожалел, что меня не размазало из стомиллиметровой пушки.

       Между тем, больше выстрелов не последовало. И вообще! Машина не только продолжала безобидно стоять на месте, в ней даже двигатель заглушили. Тишина снаружи вдруг стала такой неестественной, что мне подумалось, будто это мой ангел-хранитель, схватив 'бэшку' за ствол, забросил ее куда-то в Буг. В кино же такое бывает?

       Или мы не в кино? Нет, не в кино, балбес. Ни один формат кино, будь то хоть пятьдесят-дэ, не передаст той вони, от которой нет и малейшей возможности закрыться.

       Мозг был отравлен испарениями, в изобилии исходящими от волнующейся светло-коричневой жижи, но я все же сообразил, что десанта в отсеке БМП нет. Иначе давно бы высадились и прошерстили оба двора, не прибегая к трате снарядов и пулеметных патронов.

       А если так, то, может, я не столь уж и важен для экипажа? Может, решат, что я ушел и возвратятся? Ну на хрен я им дался? Попугали, порезвились и достаточно?

       Успокаивания не действовали. Понимая, что умру в любом случае: если не от разрыва снаряда, то от вони, от которой даже не было чем закрыться, я встаю на металлическую лестничку, сдвигаю люк и буквально выталкиваю себя на поверхность. Меня не сразу заинтересовало месторасположение 'бэшки', первым делом я просто вентилирую легкие, выдыхая из себя ядовитые испарения. Если умирать, то хоть без привкуса дерьма на губах.

       Тем не менее, взрыва в ближайшее время не последовало. Посмотрев на руины хибарки, я вижу броневик, повернутый ко мне в полупрофиль, ствол, направленный на гаражи и... поднятую крышку люка на башне. Командир мотает башкой, хлястики расстегнутого шлемофона свисают ему на грудь.

       Только дерьма у тебя там нет, - подумалось с завистью.

       А затем - снова, действую как чертов станок. Кто-то приказал бежать. И не на соседний участок. Не тихо, гуськом, втянув голову. А бежать к центру, к источнику, бежать так, будто за мной стена на стену бежит целая армия. И я не могу не подчиниться этому приказу. Я бегу.

       До зеленой железяки я добрался в один взмах ресниц. На ходу запрыгнул на горячий моторный отсек. Командир, казалось, не услышал меня - нюхом учуял. Потому что когда он оглянулся, выражение лица у него было таким, будто ему под нос сунули протухшую рыбу. Ты в своем уме? - было написано в его глазах. Но это ненадолго. Когда топор, которого он так и не увидел, наискось снес ему верхнюю часть головы, в разлетевшихся глазах можно было увидеть много разных мыслей.

       Отбросив оружие средневекового воина и придержав за погон брызгающее красными фонтанами тело, другой рукой я выхватываю у него из кобуры пистолет. Струи крови хлюпают мне на грудь, но я их не вижу и не ощущаю. Мозг сосредоточен на другом. Заглядываю внутрь. Место оператора-наводчика пусто, командир был за него.

       - Да ты там вообще?! - вопит, словно из землянки, водитель.

       Из выхлопных труб 'бэшки' вырываются два столба черного дыма, мотор возобновляет свой рев. Зная устройство бронемашины изнутри, я, сунув руку в люк, сдавливаю курок семь раз. Целюсь наугад, надеясь, что хоть одна пуля, но все ж достанет водителя. Выстрелы 'пээма' после грохота стомиллиметровки кажутся не громче хлопков в ладони. Радостными аплодисментами.

       БМП проползает метров пять, не больше и заглохает с поднятой полукруглой крышкой и лежащим на боку телом командира экипажа.

       Вот и все.

       Сунув в зубы сигарету и чиркнув зажигалкой, которая после этого сразу становится непригодной, я сажусь на кирпичную глыбу и смотрю на замершую машину. Уснувшего зверя, раздавившего детские качели и накатившего правой гусеницей на песочницу, в которой остались торчать детская красная лопатка и грузовик с полным кузовом песка.

       Я смотрю на БМП до тех пор, пока взгляд мой не расфокусируется до такой степени, что на месте броневика возникает темное пятно.

       Знаю, что когда вернусь на дорогу, от рассыпанного провианта уже ничего не останется. И пусть. За продление своей жизни я рассчитался макаронами. И, пожалуй, на данный момент это справедливая цена.

       Старик вел меня сквозь паутину узких, запутанных улочек и переулков, не асфальтированных, болотистых, местами с разлитыми от края до края лужами. Да уж, Старогородский район действительно город внутри города - сколько живу уже, а еще не слыхал таких названий улиц в Виннице и не знал о таких местах.

       Мне уж начало казаться, что края этому путешествию не будет, когда старик остановился у сдвижных ворот небольшого агропредприятия с благозвучным названием ПТК 'Колос', и тихо в них постучал. Еще за метров двести я уловил едва ощутимый запах дыма, и теперь понял, откуда он исходил.

       Внутри скрежетнул засов, ворота приоткрыли ровно настолько, чтоб в них мог пройти человек. Стоявший по ту сторону, знакомый уже парень замерял меня тем же упрекающим, по-юношески ярко- выраженным оскорбленным взглядом.

       'Как ты мог? - спрашивали его глаза. - Это же была моя любимая собака'.

       Вопреки моему представлению о фирме, ни комбайнов, ни грузовых машин, ни складских помещений на территории предприятия не было. Оно, как я понял, было из числа тех, что занимались перепродажей зерна, понятия при этом не имея как оно выглядит. Таких донедавна было много, их возглавляли хитрожопые делки, что умели пользоваться всемирной сетью лучше других и обладали толикой комбинаторства, достаточной абы одурачить фермера-простофилю. На это указывает то обстоятельство, что в квадратном дворике вместо комбайнов стояли лишь пара дорогих машин, а помещения, что больше напоминали подсобки, никак не годились на роль зернохранилищ.

       Впрочем, это могло быть и обманчивое мнение.

       Дотащив свою ношу до одноэтажного офисного помещения, я не без чувства облегчения сбросил