В Рединге поезд почти опустел. С отправлением почему-то медлили. Двери вагонов несколько раз открылись и закрылись, затем наконец состав дернулся и тронулся с места. Скорей бы!

С момента встречи с Марджери Чайлд я разрывалась умственно и физически, а главное — душою, между Лондоном, который она делила с Холмсом, и моим уютным Оксфордом. Вот уже почти четыре недели металась я мыслями и на этом самом поезде туда и обратно, все более ясно сознавая, что пора сделать выбор. Теперь же, то ли вследствие решительности, которую я проявила в отношении Холмса, то ли из-за раздражения, вызванного во мне поведением Марджери, я чувствовала себя отделенной от них. Поезд отмеривал мили, и период, начавшийся с Рождества, постепенно представился мне как своего рода каникулы, интересная интермедия, полная головоломных ситуаций, живописных туземцев и приключений — вплоть до убийств! Но со всем этим покончено, прежде чем каникулы перехлестнулись в реальную жизнь. Марджери Чайлд — всего лишь моя добрая знакомая. Щекотливые отношения с Холмсом на расстоянии лишатся щекотливых аспектов, и наша дружба не пострадает.

Хватит феминизма, добрых дел, учительниц с угрожающе мужскими манерами и чертами лица. Будет о чем вспомнить. Сегодня пятница, передо мной ясная цель. Я хорошо представляю себе препятствия и средства их преодоления. Я готовилась к этому с семнадцати лет, с момента поступления в колледж. Марджери Чайлд, Вероника Биконсфилд, Майлз Фицуоррен и Шерлок Холмс остались в коробке с надписью «ЛОНДОН», а эта поездка закрывает крышку коробки и — на полку ее, по крайней мере, до поры до времени.

Нет, не следовало мне так думать.

Спесь слетела с меня в одно мгновение, как только дверь купе осторожно открыл мужчина среднего роста в твидовом пальто с явно фальшивой бородой, закрывающей нижнюю часть лица, отчего глаза казались еще ярче. Мне не нужно было видеть направленного на меня ствола револьвера, чтобы понять, кто этот человек. Убийца. Гораздо хуже, что глаза эти не принадлежали дураку. Он аккуратно закрыл дверь.

— Мисс Рассел, — сразу приступил он к делу, — у вас есть выбор. Я могу застрелить вас сейчас же или вы выпьете смесь, которую я вам вручу, и будете у меня в плену в течение нескольких дней. То, что я не применил сразу первый вариант, показывает, что лично я предпочитаю второй. Пуля, как говорят, лишена интеллекта и фантазии, разрушает плоть и покой, от нее много шума, который увеличит шансы моего задержания. Эта перспектива вас, возможно, утешит, но уверяю вас, в таком случае вы не сможете испытать удовлетворение от моего ареста. Я советую вам выбрать снотворное.

Неожиданность его появления и мелодраматический бред, который он мне преподнес, лишили меня дара речи. Опомнившись, я спросила:

— Кто вы?

— Если я это скажу, то вряд ли смогу вас впоследствии освободить, мисс Рассел.

— Освободить? Я должна выпить вашу отраву, чтобы лишить вас хлопот и забот…

— Выбираете пулю? Выбор окончательный. Без шанса на побег, на хитрость, на попытку меня уговорить. — Он взвел курок.

— Нет. Погодите. — Трудно думать, когда тебе в лицо смотрит дуло револьвера. Он, совершенно очевидно, бандит. Выговор необразованного человека с налетом утонченности и умудренности. Мозоли с маникюром. Жестокость и сообразительный мозг. Кошмарное сочетание. — Что за смесь?

— Я же сказал: снотворное. Стандартное медицинское, разведено на бренди. Бренди, кстати, весьма неплохое. Проспите три-четыре часа, в зависимости от индивидуальной чувствительности. Минута на решение.

— Причина?

— Вас нужно убрать с дороги. Хотели было просто мешок на голову да похитить, или хлороформ, но ваша вчерашняя демонстрация разубедила.

Смесь лжи и правды. Возможно, он не врет, говоря о составе зелья. Вполне вероятно, правда и то, что меня будут держать в плену. Скорее всего, врет, обещая освободить. Мне также казалось, что я его знаю, хотя я и не видела его никогда раньше. Ронни описала мне как раз такого человека. Средиземноморский гангстер Марджери Чайлд.

— Полминуты, — возвестил он, глянув на часы.

Вот бы он подошел поближе, подумала я и вытянула вперед руку.

Левой рукой он вынул из внутреннего кармана маленькую серебряную фляжку, но не протянул ее мне, а швырнул на сиденье. Я опустила книгу и взяла фляжку, нагретую его телом. Отвинтила пробку, понюхала: бренди и что-то еще. Но не горький миндаль. Попробовала на язык. Привкус лекарства. Вкус госпиталя! Все во мне вопило, протестовало. Мысль остаться без сознания в лапах этого чудовища… Может быть, он блефует? Я всмотрелась в глаза. Нет, не блефует. Драться бесполезно. Что же делать? Кое-что о ядах я знала. Это, конечно, не мышьяк и не стрихнин. Но мало ли других ядов! Лконитин, например…

— Десять секунд.

Яд должен быть быстрого действия, так как поезд идет только до Оксфорда. Если меня найдут живой, то смогут спасти, меня сможет допросить полиция. Решение пришло само, помимо моей воли. Я подняла фляжку к губам и сделала глоток.

— Все выпить! — приказал он. Я подчинилась, закашлялась, глаза наполнились слезами. Опрокинула фляжку, чтобы показать, что она пустая. Одна капля отделилась от горлышка и упала на пол, но он не обратил внимания. Он смотрел на меня.

— Положите фляжку на сиденье и сидите спокойно. Подействует через несколько минут.

Он по-прежнему стоял у двери, я сидела и смотрела на него, думая, что все это похоже на сцену из модной пьесы французского авангарда. Теперь я должна отпустить реплику о ногте на мизинце левой ноги или о возрасте солнца. Тут я почувствовала, что сознание мое начинает путаться.

Дверь за спиной бандита открылась, сердце мое подпрыгнуло, но тут же рухнуло куда-то в желудок. Еще одна фальшивая борода появилась над твидовым плечом. Я открыла рот, чтобы поиронизировать над отсутствием воображения у моих противников, но изо рта послышалось что-то, никак не на поминающее человеческую речь.

— Не спит? — спросил второй.

— Еще минута. Она уже почти…

Тут мое поле зрения сузилось, из купе исчезло все, кроме двухголового двухбородого торса, затем осталась двухбородая голова с проглядывающим из-под усов шрамом и слово «почти» колотилось в мозгу: ЧТИ-ЧТИ-чти-чтичтичтчтшшшш…